Книга Другая женщина, страница 117 – Пенни Винченци

- Может быть, он угрожал вам?

- Нет.

- Вы хорошо знаете этого джентльмена, мадам?

- Да, - ответила Гарриет, - очень хорошо. Даже слишком хорошо!

- Значит, вы ударили его просто так, мадам? Что побудило вас ударить джентльмена?

- Это было одним из аргументов.

- Разве вы не знаете, что нельзя применять физическое насилие к водителю транспортного средства, мадам?

- Послушайте, - сказала Гарриет, видя, что из жертвы она превращается в обвиняемую, - когда я его ударила, он не был за рулем.

- Не был?

- Нет.

- Что же вы тогда делали, сэр?

- Стоял у машины. Разговаривал с ней.

- Понимаю, сэр. Значит, у вас хватило сил сесть в машину и уехать?

- Да.

- А вы сели рядом, мадам?

- Он затолкал меня в машину и увез. Я бы сказала, похитил.

- Понимаю, - сказал полицейский, явно ничего не понимая. - У вас с собой шоферские права, сэр?

- Да, - ответил Тео, протягивая права.

Полицейский достал блокнот и стал заполнять формуляр. Невидящими глазами Гарриет смотрела вперед. События сегодняшнего дня развивались так стремительно, что стали казаться ей дурным сном. Вот сейчас она проснется и все встанет на свои места: Крессида спит в соседней комнате, мама принесла им утренний чай…

- Дайте мне ваше имя и адрес, мадам. Вас вызовут в качестве свидетельницы.

Гарриет назвала свое имя и адрес. Нет, это был не сон, а жестокая реальность.

- А теперь поедем на ленч, - сказал Тео, выезжая на набережную Виктории.

- Не вижу здесь ни одного подходящего места для ленча, - сказала Гарриет. - К тому же ты мне надоел.

- Мы недалеко от галереи Тейт, а там есть ресторан с великолепным вином. Подходит?

- Тео, я никуда с тобой не поеду!

* * *

- Нам бутылочку «Боллингера», копченого лосося и омлет, - сказал Тео официанту.

- Как ты догадался, что я хочу копченого лосося и омлет? - с раздражением спросила Гарриет.

- Я тебя слишком хорошо знаю. Посмотри на меня.

Гарриет посмотрела. Взгляд его карих глаз был ласкающим. Он смущал и притягивал, оживляя многое в памяти. Она быстро отвела взгляд.

- Я хорошо тебя чувствую, - сказал он.

- Что ты чувствуешь?

- Сама знаешь что.

- Тео, я уже больше ничего не знаю.

- Ты выглядишь усталой.

- Именно так я себя и чувствую. Последние двадцать четыре часа не прошли бесследно.

- Да, конечно.

Принесли шампанское. Тео попробовал его и кивком головы дал официанту понять, что можно налить.

- Выпей, Гарриет. Вино взбодрит тебя.

Она послушно отпила глоток, затем отхлебнула еще. Шампанское несколько ее успокоило.

- Ты знаешь, как мне было больно, - внезапно сказал Тео. - У меня просто зашлось сердце. Ты хоть понимаешь, как это больно?

- Не понимаю, но рада, что тебе было больно. То же самое почувствовала и я, когда узнала, что ты сказал своему приятелю.

- Давай не будем сейчас об этом говорить.

- Тебе хорошо! Ты никогда не испытывал чувства унижения, - сказала Гарриет.

- Вот в этом ты ошибаешься, - ответил Тео, наливая ей шампанского. - Примерно двенадцать часов назад я испытал именно это. Хочешь послушать?

- Нет.

- Нет, послушай. Сиди и слушай.

- Молодец Саша, - сказала Гарриет, выслушав его рассказ.

- Согласен. Наверное, ты считаешь, что я этого заслуживаю?

- Вне всякого сомнения.

- Возможно, ты и права, - ответил Тео с тяжелым вздохом.

- Неужели ты расстроен из-за того, что она ушла от тебя?

- Расстроен? - удивился Тео. - Вовсе нет. Совершенно не расстроен.

- А почему?

- Потому что я все еще люблю тебя.

- Тео, замолчи! Замолчи, замолчи!

- Почему?

- Потому что это бесполезно, глупо и оскорбительно.

- Почему оскорбительно?

- Потому что, если бы ты любил меня, то не женился бы на ней.

- Я это понимаю, но…

- Что но?

- Мне нужно было сделать это, чтобы облегчить свои страдания.

- Ради Бога, Тео, кто в это поверит! Ты женился потому, что не любил никого другого. Ты слишком большой эгоист, Тео. Ты всегда думаешь только о себе.

- Слышал, слышал.

- Ты считаешь себя пупом земли, не так ли, Тео?

- Возможно. Для этого я много работаю.

- Я не это имела в виду.

- Ты знаешь, что Саша все знала?

- Что знала?

- Знала о нас.

- Кто сказал ей об этом?

- Крессида.

- Господи! - только и могла вымолвить Гарриет и заплакала.

- Какой ужас, какой ужас! - повторяла Гарриет. - Я не могу поверить, что она так с нами поступила.

Они вышли из ресторана и сидели в зале, где были выставлены произведения Дега. Гарриет отсутствующим взглядом смотрела на «Маленькую балерину» и каждый раз, когда Тео пытался сесть к ней поближе, решительно отодвигалась.

- Я узнала о ней столько ужасных вещей. У меня такое впечатление, что это совершенно другая женщина, которую мы раньше не знали. Она вела тайную жизнь, ужасную, полную лжи и жестокости. Какой кошмар! Бедный Оливер! Ты знаешь, она была беременна, но не от Оливера, а, по всей вероятности, от другого мужчины, может, от того, с кем она была в Париже и за которого вышла замуж. Если, конечно, вышла. Теперь ничего нельзя сказать с уверенностью. А в прошлом году она сказала Оливеру, что беременна, хотя на самом деле вовсе такой не была. Я ничего не могу понять, Тео. Я просто отказываюсь понимать. Как она могла причинить нам всем столько зла - мне, тебе, Оливеру и особенно родителям, которые в ней души не чаяли? Гинеколог сказала мне, что она по природе истеричка, и то, что она улетела на самолете, является симптомом ее болезни. Сначала мне стало ее жалко, но теперь она мне просто отвратительна!

- Скорее и то, и другое, - сказал Тео. - А что это за гинеколог?

- Чудесная женщина. Она к ней в свое время обратилась. Я случайно обнаружила письмо в кармане папиного кардигана и связалась с ней. Сегодня я у нее была. Она пыталась успокоить меня, говорила, что Крессида явно клинический случай и что мы должны скорее пожалеть ее, чем осуждать.