Онлайн книга «Злобные чугунные небеса»
|
Я горестно вздохнул. На сей раз слова Торнады я перевел без труда. Они означали, что она вела себя, как последняя стерва, и ребята ушли, справедливо решив: пусть эта сука получит то, что заслуживает. Морли наверняка примет их сторону да еще и потребует, чтобы я полностью оплатил его парням моральный ущерб. И будет скорее всего прав. Торнада, как обычно, проявила себя своим злейшим врагом. Может, ей стоит взять несколько уроков у Саржа? У входной двери послышались тяжелые удары, дом задрожал. – Что за дьявольщина?! Неужели кто-то пустил в ход молот? На какой-то миг я подумал, что Дорис творит с моим жилищем то, что в свое время отказался сделать с квартирой Кейзи. На мой вопрос никто не ответил, но Дин вдруг повел себя как-то странно. Я вспомнил, что старик, приводя меня в чувство, говорил о приходе рабочих. Заглотив свой чай, я направился к двери, обратив внимание на то, что у меня с утра ничего не болит. Это было прекрасное и удивительное чувство. Я привык к тому, что в результате трудовой деятельности у меня всегда болели какие-то части тела. Шум разбудил Попку-Дурака, и проклятая птичка принялась с ходу вопить: – Помогите! Помогите! О, мистер! Умоляю, только не это… – Заткни свой грязный клюв, гнусный извращенец! – гаркнул я, сунув голову в дверь маленькой комнаты рядом с входом. – Твои вопли, клуша, всем обрыдли. Мы их слышали миллион раз. «Подожди» – Да? «Кажется, у нас посетитель» – Я уже догадался. Он пытается разрушить дом. «Ты ошибаешься. Это каменщики вынимают пару кирпичей, чтобы открыть доступ пикси к пустотам в стене». Внешняя стена моего жилища сложена из трех рядов темно-красного кирпича, и, как часто бывает при такой кладке, в среднем ряду кирпичей оставалось множество пустот. Итак, какой-то гений пришел к выводу, что эти дыры могут служить прекрасными апартаментами для крылатого народца. Ничего себе! Теперь они будут устраивать свои разборки буквально в стенах моего дома. Днем и ночью. Надо полагать, этим непризнанным гением был старикан, смысл его жизни состоял в том, чтобы вначале устроить в кухне бедлам, а затем, ворча, приводить все в порядок. Как и сказал Покойник, кто-то стучал во входную дверь. Такой стук (а в нем звучали уверенность и нетерпение) у меня обычно ассоциировался с тайной полицией. В своей догадке я не ошибся, хотя знаком с посетителем не был. Возможно, по этой причине его ко мне и послали. Если бы они пожелали иметь со мной дело напрямую, то послали бы одну из сотен знакомых мне рож. – Да? – Я курьер. У меня для вас послание от полковника Тупа. Ну надо же! Я удостоился письменного ответа. Посыльный вручил мне небольшой свиток, повернулся и замаршировал прочь. Казалось, он марширует под барабанный бой, недоступный слуху простого смертного. Курьер направился прямо к дому миссис Кардонлос – надо полагать, за самой свежей агентурной информацией. Как видите, я все-таки ошибся. Наша тайная полиция даже не пытается действовать тайно. «И что мы имеем?» – Доклад о мерах, принятых в отношении Надеги и некоторых других гангстеров-крысюков, использующих для ведения финансовых дел рабский труд, – ответил я, закрывая дверь при помощи локтя и плеча, поскольку руки были заняты свитком. «Полковник Туп демонстрирует большую щедрость». – Точно. Не завидую этим гангстерам крысиной породы. Не хотелось бы мне оказаться сейчас на их месте. То, что Туп решился доверить бумаге, было лишь верхушкой айсберга. Я начал испытывать сожаление, что заварил эту кашу, ведь практические действия полковника по пресечению преступной деятельности крысюков наверняка окажутся, по моим меркам, чрезмерно жестокими. – Тебе известно, – спросил я, – что среди всех проживающих в Танфере разумных существ одни только крысюки не имеют никаких юридических прав? Закон защищает их меньше, чем тягловых волов или ломовых лошадей. Каждый волен поступить с ними, как пожелает, не опасаясь последствий. Отношение к этим разумным существам такое, словно они – самые обычные крысы. «Тогда легко понять, почему они так озлоблены». – В лучшем случае лишь у одного из сотни подданных нашего короля хватит мозгов понять или даже разделить мое беспокойство. «Только не кричи о своем беспокойстве на улице. Пока о полном отсутствии прав у крысюков знают немногие. Если это станет достоянием масс, за крысюками начнут охотиться ради их шкур, хвостов, когтей, усов или еще чего-нибудь». Весельчак был прав. Желающих поохотиться на крысюков найдется сколько угодно. В Танфере есть множество людей, не знакомых с такими понятиями, как совесть, жалость или раскаяние, – людей, которые по природе своей просто не способны воспринять подобные абстракции, сколько бы им не долдонили. – Я спустил с цепи зверя. «Может, оно и к лучшему. Правда, мистер Шустер не знает иных границ, кроме тех, что устанавливает себе сам. Хотя такие границы действительно существуют, его действия представляются мне, как правило, чрезмерно свирепыми. Мистер Шустер примется истреблять крысюков с первобытным энтузиазмом, но каждый из уничтоженных его людьми крысюков будет действительно опасным преступником». – А если бы они были невиновны, их бы не убили? Да? Я очень давно знаком с правилами этой древней игры. «Придет время, когда Мистер Шустер, несомненно, выдвинет этот тезис. Но это будет не сегодня и не завтра. Сегодня он станет повторять, что он всего лишь человек, страдающий от чрезмерного идеализма». – Должен ли я сообщить об этом Паленой? «Она все равно об этом узнает». – Сообщить Паленой о чем? – спросила крысючка, входя в комнату Покойника. С ней был запас продуктов, способный обеспечить большое семейство крысюковв течение жизни целого поколения. – О том, что Охрана, руководствуясь точной агентурной информацией, добытой агентами Шустера, обрушила карающую длань на Надегу и некоторых других известных крысюков. Это сделано потому, что Надега и другие держали в рабстве людей. Впрочем, уточнение «людей» теоретически не имело смысла – рабство во всех его видах и формах запрещено вне зависимости от расы раба. У нас, конечно, существуют некоторые виды принудительного труда. Чаще всего они встречаются в отношениях учитель – ученик или заемщик – кредитор. Преступник по суду может быть отправлен на каторжные работы. Но прямое владение одного разумного существа другим полностью исключены. Во всяком случае, по закону. Однако в жизни все не столь радужно. |