Онлайн книга «Суровые времена»
|
– Несколько лет тому назад обстоятельства обманули нас с Ревуном. Мы взяли в плен Душелова, будучи уверены, что это – ее сестра. Она в то время маскировалась под Сенджак, поэтому в ошибке не было нашей вины. В суматохе, поднявшейся позже, ей удалось бежать. И, хотя обращались мы с нею без жестокости, она затаила зло. До сего дня она вредит нам, в ожидании случая нанести мощный удар. – Ты думаешь, в твое отсутствие она может проникнуть в Вершину и позабыть оставить дверь незапертой? – Именно. Х-ха! Воображаю взломщика, вздумавшего забраться в эту невероятную крепость… Могаба вздохнул: – Значит, нравится мне это или нет, все решится на равнине Чарандапраш. – Да. Сможешь ли ты одержать победу? – Да. – Самоуверенности Могаба не растерял. – Пока Костоправ остается тем человеком, какого я знал, то есть отмеченным чертою мягкости. – Как понимать тебя? – Он прячет лицо под сотнями масок. Мягкость может оказаться одной из них. – Значит, этот человек заботится о тебе, несмотря на твои стремления остановить его? – Мы продолжаем играть с его силами, не атакуя слабых мест. У него есть время на раздумья, планирование и маневр. Значит, ему нет надобности щадить нас. Его войска повсеместно продвигаются вперед. В пограничных землях Черного Отряда боятся сильнее, чем тебя. Чистой жестокости не было в его войне против Сингха с присными. Как помнится мне, он брал пленных и даже склонен был помиловать Душил, пожелавших отвергнуть свою веру. Ну да, как же, саркастически подумалось мне. Но затем я понял, что не прав: как-то раз капитан действительно кого-то пощадил. – Быть может, это понадобилось Сенджак для примера прочим. – Возможно. Вполне. Но ее влиянием не объяснить семь тысяч жизней, растраченных Костоправом на поимку Ножа. Что? Это новость… – Нож предал его. – Как и я. Но я принадлежал Отряду, а Нож – всего-навсего искатель приключений, и к братьям не принадлежал. Но за мною он так не охотился. Война с Ножом – его личная война. История с Ножом, его вознесением и бегством, ошарашила уйму народу, а особенно – его приятелей, Корди с Лозаном. Меня тоже можно внести на одно из первых мест в этом списке. Ходили слухи, что Ворчун вдруг обнаружил нечто серьезное между Ножом и Госпожой. В общем, что бы там ни было, Нож владел его помыслами так же, как и Нарайян Сингх. Госпожа его вендетте не мешала. Помощи – тоже не оказывала. – Это тревожит тебя? – Костоправ меня смущает. Порой он делается угрожающе непредсказуемым. И в то же время все более и более становится верховным жрецом легенды Черного Отряда, не признающим никаких богов, кроме своих исключительно непогрешимых Анналов. Ну, это неправда. Старик, наоборот, с каждым днем теряет к ней интерес. Однако я простил Могабе его гиперболу: он пытался в чем-то убедить Длиннотень. – Я боюсь, – продолжал Могаба, – не стал ли он столь коварен, что применит нечто новое, чего мы не поймем, пока не станет слишком поздно. – Пока он движется вперед, он движется к поражению. – Движется… Но так ли предрешено его поражение? Я почувствовал, что обоих мучают сомнения – но большей частью друг в друге. – Ты боишься его? – Не то слово. Даже сильнее, чем Госпожа. Госпожа откровенна в своей враждебности. Она устремляется вперед со всем, что имеет в наличии. А Костоправ склонен сказать: «Смотри! Птичка!» – и вонзить нож в спину. Он тоже использует все, что имеет, но – как? Он не принадлежит к людям чести. Нет, он не упрекал Старика в бесчестии, но хотел сказать, что Костоправ не джентльмен в том смысле, что так много значил для Могабы. Далее он продолжал: – Теперь Костоправ безумен. Я уверен, он сам порой не ведает, что творит. В те дни он повидал многое, о чем ни разу не упоминалось в его Анналах. Снова врешь, подлый. За четыре сотни лет в Анналах накопилась уйма примеров на все случаи жизни. Соль – в умении их отыскивать. – У него тоже есть свои пределы, генерал. – Конечно. Эти таглиосцы – фальшивы и эгоистичны. – И это может привести его к гибели. Политически у него нет выбора, вскоре ему придется попытать счастья при Чарандапраше. Где мы и сокрушим его. – Победы в одной битве будет недостаточно. Если хоть один из них выживет и будет далее обладать Копьем Страсти, против нас поднимутся новые армии. Госпожа доказала это. – Тогда ты будешь иметь удовольствие сокрушить их снова. Могаба хотел было возразить, но предпочел не гавкать против ветра. – Едва будет окончено сооружение Вершины, ты можешь пускаться в любые авантюры по своему желанию. С моего одобрения и при полной моей поддержке. – Какие авантюры? – Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь. Ты был величайшим воином Джии-Зле, но никак не мог в этом убедиться. В Черном Отряде ты вынужден был держаться в тени своего капитана и Сенджак. У тебя не было возможности проявить себя, поэтому ты пришел ко мне. Могаба кивнул. Он явно не был доволен собой, и это меня удивило. Я считал его слишком эгоистичным для каких-либо сомнений этического характера. – Иди, мой генерал. Завоевывай мир. Я с удовольствием помогу тебе. Но вначале – сокруши Черный Отряд. Останови таглиосцев. Мое падение оставит тебя ни с чем. От Душилы действительно может быть прок? – Может быть. Он много говорил об участии своей богини, но на это я не рассчитываю. Никогда не видел, чтобы боги принимали чью-то сторону в борьбе людей. Странно. Ведь богиня Нарайяна была и богиней Могабы. Может, он разуверился? Может, Деджагор и его напугал до глубины души? – Так одолей же их. Не оставляй никого, кто может помешать впоследствии. Я всегда воображал себе Хозяина Теней этаким громадным, вонючим воплощением дьявола, величественным, колоритным безумцем, наподобие Взятых там, на севере. Но Длиннотень оказался лишь злобным стариком, одаренным избыточным могуществом. – Если уж грядет Год Черепов, – сказал он Могабе, – нужно, чтоб год этот стал нашим годом. А не их. – Я понимаю. Что ты думаешь о ребенке? Длиннотень неуверенно хмыкнул. – Жутковата, верно? Словно тысячелетняя… Уменьшенная копия матери, только хуже. Пожалуй, он был прав. Моему призрачному взору ребенок, определенно, казался крайне странным и злобным. – Возможно, придется поторопить ее в объятья богини, – задумчиво пробормотал Длиннотень. Пожав плечами, Могаба повернулся, чтобы уйти. – Хочешь ли ты еще с кем-нибудь говорить наедине? |