Книга Серый ферзь. Страсти по принцессе, страница 4 – Александр Бушков

— Там лежит свинцовый шар довольно грубого литья. Если сравнить с размерами черепа, очень похоже на великанскую пулю из соответствующего мушкета…

— С мушкетом сможет каждый дурак… — сказал Бони. — Тем более с соответствующим. А вот у нас в Скатуре лет через пятьсот после Шторма ухайдакали такого же дядю, когда он приперся на выгон и стал ловить коров. И ухайдакали простыми деревенскими средствами, какие были под рукой. Старики рассказывали.

— А ты скелет видел? — фыркнула Мара.

— Нет, конечно. Но место, где его закопали, всякий в деревне знал. Так и звалось — Великаний Лужок.

— А вашим пращурам с молодого вина не привиделось?

— Возможно, и не привиделось, — заступился Леверлин. — Вряд ли такой верзила был один на всем белом свете… Меня другое смущает: неужели ваши пращуры смогли его прикончить цепами и вилами?

Бони ухмыльнулся:

— По правде говоря, наши ему приволокли чан вина, куда заранее намешали волчьей красавки… Тут же околел, не допивши.

— Ладно, естествоиспытатели, едем дальше, — сказал Сварог. — Если начнем устраивать научные диспуты вокруг каждой находки — надолго задержимся…

— Командир, а вот это — находка или вовсе наоборот? — Шедарис произнес это внешне спокойным, безжизненным голосом, он застыл на коне в неудобной позе, ладонь медленно-медленно ползла к седельной кобуре. — Вон они, от солнца заходят…

Сварог поднял голову. Со стороны солнца по небу надвигалось журавлиным клином десятка полтора округлых предметов, и за ними, немного отставая, скользили по земле их тени. Предметы были огромны — если шли на приличной высоте или с человека ростом — если держались невысоко. Прикинув, Сварог пришел к выводу, что верно второе.

За спиной у него глухо клацнул затвор пулемета.

— Не стрелять, — сказал он яростным шепотом.

Кони настороженно пофыркивали, волновались. Клубок дисциплинированно застыл в нескольких шагах. Предметы наплывали, выдерживая ровный строй, а оказавшись над головой, сбились табунком, закружили.

Больше всего они походили даже не на отсеченные головы, существовавшие сами по себе, а на гигантские маски, зеленые, синие, грязно-белые. Но чудовищные подобия лиц выглядели живыми: они таращились выпученными глазищами, подмигивали, расплывались в гримасах, обнажая квадратные желтые зубы, высовывая широкие, алые, с закругленными концами языки, откровенно дразнились, пучили глаза, отчего на лбу возникали валики морщин, поводили широкими ушами, похожими на крылья летучих мышей, болтавшимися свободно, как разболтанная калитка на одной петле. С нечистью они не имели ничего общего — разве что вдруг отказало умение Сварога распознавать таковую. И он медлил, поглаживая обух топора.

Затылки у них, успел заметить Сварог, все же были, но головы выглядели сплющенными. Они кружили как-то лениво, недобро облизываясь, откровенно причмокивая с самым гнусным видом, пуча глаза. Казалось, это война нервов продолжается целую вечность, и Сварог не знал, чего он больше всего боится — то ли нечаянного выстрела кого-то из своих, то ли внезапной атаки, когда эти твари кинутся вниз и начнется беспорядочная свалка, которой невозможно будет управлять.

Хриплый трубный голос оборвал немую сцену:

— Эй вы, предъявите подорожную!

Это было настолько нелепо, что Сварог подавился идиотским смешком.

Пересилил себя и громко ответил:

— А откуда мы знали, что здесь нужна подорожная?

Вверху раздался утробный гогот:

— Она тут и не нужна!

— Что же вы ее тогда требуете?

— А мы ее и не требуем, — заржала другая рожа. — Просто интересно стало — вдруг подорожная у вас есть?

— А девочки у них мя-аконькие, — подхватила третья. — Мясцо молоденькое…

— И лошади вкусные…

— Да и мужчины не старые, поглодать стоит…

Шедарис не выдержал, привстал на стременах и в сочных, выразительных словах описал все подробности расстройства пищеварения, каковое постигнет всякого, рискнувшего им пообедать. Головы дружно загоготали, дразнясь языками, и вдруг, словно вспугнутые воробьи, прянули вверх всей стаей с небывалой синхронностью, снова выстроились журавлиным клином и понеслись прочь, кувыркаясь в воздухе, ухая, визжа и хохоча. Сварог едва разжал пальцы, намертво впившиеся в топорище. Когда он успел выхватить Доран-ан-Тег из чехла?

— Странно, — сказала Мара. — Ну не испугались же они нас? Закрутись все по-настоящему, еще неизвестно, кто кого уделал бы.

— Может, они здесь вместо шутов, — сказал Сварог, убирая топор. — Или здешние юродивые именно таковы и есть…

Но сам он в такое верил плохо. И больше всего ему не понравилось, что первая же встреча с обитателями Хелльстада обернулась откровенной клоунадой. Такое не бывает без причины в местах, подобных Хелльстаду.

Сварог вновь вспомнил свое первое пребывание на этой враждебной земле. Конечно, от свары между скелетами Головы Сержанта и змеелюдьми тоже попахивало дешевым фарсом, однако в тот момент ему так не казалось. И в тот момент он уже готовился распрощаться с жизнью. А сейчас… При всем шутовстве кривляющихся масок, примитивами они не выглядели, а выглядели настоящей угрозой. Так почему же смылись? Или местные жители ведут исключительно ночной образ жизни?..

Клубок вопросительно колыхнулся. И Сварог сказал:

— Вперед.

Клубок вел их среди скал весьма заботливо, с человеческим прямо-таки разумением выбирая легкую для коней дорогу и задавая приемлемый темп.

Смешно, но на это время клубок и стал командиром, потому что самому Сварогу никак не подворачивалось оказии покомандовать — вокруг было тихо и спокойно, и ничто живое больше не нарушало девственной чистоты небес своим внезапным появлением, и не попадалось более никаких монстров, и окружающую тишину никак не тянуло называть гнетущей. Самая обыкновенная тишина. Это покойное благолепие Сварога и раздражало больше всего, он никогда еще не был в столь дурацком положении — радоваться, что нет драки, что его люди целы и невредимы, и в то же время понемногу стервенеть от мирной тишины…

Он даже оживился, когда, обогнув скалу, все увидели впереди, на равнине, что-то сверкнувшее металлическим блеском в лучах уже кренившегося к горизонту солнца, нечто протяженное, показавшееся бесконечным. Узкая сверкающая полоса пересекала равнину чуть наискосок, появляясь из-за горизонта и уходя за горизонт. Сварог долго смотрел на нее в подзорную трубу, перебирая сравнения и ассоциации. Озарение, как ему и полагалось, полыхнуло словно бы из ниоткуда. Только что его не было — и вот оно, в голове, и удивляешься, как раньше до этого не додумался.

— Рельсы в Хелльстаде? — проворчал Сварог себе под нос. — Более чем оригинально…