Онлайн книга «Теория описавшегося мальчика»
|
— Повторим как-нибудь? — Никогда. — Вам же понравилось! — Я умею отказываться от того, что мне нравится. Наша договоренность в силе? — Вы имеете в виду Ивана Диогеновича? — Какие у нас с вами могут еще быть договоренности? — Разные, — не потерялся психиатр. — Я, например, могу поделиться ночным фильмом с Интернетом! Ой, да множество вариантов имеется! — Я не сомневалась, что вы подлец! — она улыбнулась и попросила, чтобы он не жалел мяса, накладывал больше. — И зелени сверху! Он был удивлен ее бесстрашием и наглостью. Неожиданно приблизился и цепко ухватил Настю за грудь. Она спокойно смотрела в его глаза, а тело ее было холодно. — Была договоренность — один раз! — напомнила. — Руку уберите! Яков Михайлович одернул руку и, словно догадавшись о чем-то, бросился в патефонную комнату, а оттуда заорал, будто предсмертным криком: — Где-е-е-е!!! Я спрашиваю: где-е-е-е-е?!! Она увидела, как он развернулся, бешеным быком бросился на нее, тряся красным инсультным лицом. Она выставила вперед руку с разделочным ножом и предупредила ровным голосом: — Убью. Сейчас точно. А потом Викентию шею сверну! Чтобы не нарваться на острие, Яков Михайлович затормозил о паркет тапками, заскользил, замотал руками в воздухе и боком повалился в кресло, стараясь не выронить дымящую сигару. — Ай! — причитал он, переворачиваясь в кресле. — Ай, что вы сделали!!! — Лицо его все более наливалось кровью, и Настя испугалась, что оно лопнет, как гнилой помидор. — Это все, что у меня есть! Пластинка!.. — Схватился за сердце. Сигара, приклеившись, свисала с нижней губы и дымила. — Отдайте! Умоляю!!! — Первое! — приказала Настя. — Заткните свою сигару — в горле першит! — Конечно, сейчас!.. — Яков Михайлович ухватился за толстый окурок, обжегся, ойкнул, вскочил и задавил сигару в большой бронзовой пепельнице, выполненной в виде унитаза. Помахал рукой, разгоняя дым. — Так лучше? — Второе — сотрите запись немедленно! И никаких там копий для личного пользования! — Минуту… — Он был проворен, как халдей на дорогом банкете. Несколько минут — и прибежал с флешкой, протягивая ее Насте. — Чиста, как Божья Матерь!.. Отдайте пластинку! — заканючил. — И самое главное! Вы исполните тотчас нашу договоренность и выпишите из больницы Ивана Диогеновича! — Несомненно! Дайте пластинку! — В выписном листе должно стоять «абсолютно здоров»! — Что ж нам напраслину наводить. Он же здоров без сомнений, мы как есть и напишем — здоров! — Вызовите перевозку и доставьте ксилофон по домашнему адресу! — продолжала отдавать распоряжения Настя. — И не дай бог какие-либо провокации! — Ну зачем так с порядочными людьми! — Звоните, джентльмен! — Сейчас? — Именно. — А пластиночка? «Валеночки»? — Звоните! Яков Михайлович наклонился в поисках телефона, а вернулся в исходное положение с маленьким дамским пистолетом в руке. Прицелился Насте в голову: — Где пластинка, сука?! Пристрелю, тварь! Настя ткнула пальцем в свой живот, придавив им самую середину винила. — Здесь! Слегка нажму — и ваш раритет рассыплется на осколки. Я знаю, сколь хрупки старые пластинки! Бросьте пистолет! Яков Михайлович походил на заключенного, которого пытали месяц. С красными от недосыпа глазами, с вывалившимся из перекосившегося халата животиком, под которым качалось, словно маятник у старых часов-ходиков, он глядел на пистолет и лепетал, что оружие ненастоящее, антикварная побрякушка, что он и выстрелить в человека не смог бы, а пластинка для него — всё! Больше, чем всё! — Я сейчас же звоню в больницу! — заверил он и отбросил оружие на диван. Нажал на кнопочки мобильного аппарата и распорядился, чтобы Ивана Диогеновича готовили к выписке. — И перевозку для господина Ласкина лучшую приготовьте! Это вам не барабан какой-нибудь! Это ксилофон! Настя даже заулыбалась, глядя на усердие Якова Михайловича. — Еще раз? — предложила. Психиатр вскинул на нее глаза: — Мне бы пластинку! — Шучу! — Не успеете вы добраться до дома, а там уже Иван Диогенович вас поджидает! Давайте выполнять договоренности! — Вы же не выполнили своих! — Как же… — С птицей договоренности не было, — отрезала Настя. — И спецсредства опять-таки! Вызовите машину! Дятел же меня не повезет? — Нет, — согласился Яков Михайлович. — Не повезет. Викентий спит! — Вызывайте! Хозяин квартиры спешно продиктовал улицу и номер дома в диспетчерскую такси и умоляюще заглядывал в Настины глаза: — «Валеночки»!.. Настя аккуратно сложила продукты в большой пакет, потрогала торчащее копыто бараньей ноги и, выглянув в окно, направилась к двери. — Такси прибыло, — сообщила. — Пластинку я вам отдам только тогда, когда удостоверюсь, что все в порядке! — Господи! — Яков Михайлович бросился к ней со скрещенными на груди руками. — Вы убиваете меня! — Повторяю, — она открыла дверь квартиры и перешагнула порог, — ничего с пластинкой не станется, если вы на сей раз выполните свои обещания. Он что-то мычал в ответ, но она уже захлопнула за собой дверь и сбегала по лестнице в светлый день. Как и клялся Яков Михайлович, Ивана Диогеновича доставили по месту жительства раньше, чем успела добраться до дома Настя. Правда, санитары и сопровождающий врач еще находились при доставленном, приспосабливая его искривления к дивану. Иван смотрел на вбежавшую раскрасневшуюся от волнения Настю. Шея его была неестественно вывернута, при этом вытянута, и голова располагалась где-то под мышкой. — Здравствуй! — она. Иван продолжал смотреть на нее, будто сканировал. Сопровождающий врач провел небольшой инструктаж: — Кое-где костная ткань уже перешла или переходит в деревянную поверхность. По первому осмотру — это карельская береза. Очень дорогой материал! Так что купите специальную жидкость по уходу за редкими сортами дерева. Остальное в пределах нормы, сердце работает, как ни странно, прилично, нервная систем также в норме. Ну, конечно, подкормить надо бы. В этом вы сами разберетесь. Врач удалился, и она опять сказала ему «здравствуй». В ответ Иван хлопнул глазами. — Я вытащила тебя! — радостно сообщила Настя. — Как обещала. Хочешь в ванну? В горячую воду? А я быстренько разогрею. У меня вот — целые сумки еды! |