Онлайн книга «Будущее»
|
— Какая тебе разница? Просто скажи, что у меня. — Надо подождать анализов, но… Но на сканировании… — Хватит нагнетать! Ты можешь просто… — У тебя все порвано, Аннели. Органы в ужасном состоянии. Матка… Как это они?.. Я знаю, я могу рассказать. Аннели, не надо это вспоминать… — Кулаком. На руке что-то было. Кольца. Браслет. И всем остальным, — буднично произносит она. Несколько секунд ее мать пытается, наверное, имитировать сострадание, но голос, которым она продолжает, — стылый, деловой. — Начинается заражение. Надо удалять, Аннели… Стерилизовать… — Что значит — стерилизовать? Что это значит?! — Послушай… То, что у тебя там сейчас… Я думаю, что… Не думаю, что ты когда-нибудь теперь… — Ты думаешь или ты не думаешь?! Говори по-человечески, я за этим сюда пришла! Никто не скажет мне об этом конкретней моей мамули! Вот уж кто точно не станет обнадеживать меня зря, да? Говори! — Я боюсь… — Марго шуршит оберткой. — Какого черта. Ты не сможешь забеременеть. С таким месивом внутри… Вот и весь сказ. — И что? Даже ты ничего не сможешь сделать? Ты, святая, чудотворная? А?! Ты, к которой очередь на сто лет вперед! Чего они к тебе так рвутся, если ты не можешь помочь собственной дочери?! — Аннели… Ты не представляешь, как мне жаль… — Надеюсь, что тебе жаль, потому что твоя линия оборвется тоже! Не знаю, хотела ли ты нянчить моих внуков, но теперь извини… — Боже… — Марго замолкает. — Как ты живешь? Как такое могло с тобой стрястись? Я думала, ты уехала в Европу… Устроилась… — Я тебе расскажу как. Я залетела от своего мужика, и к нам прислали Бессмертных. Знакомая история? Только вместо укола они решили дело кулаком. — Моя бедняжка… — У тебя есть сигареты? — Я не курю. Правда, все выбросила. Конфета, хочешь? — Меня тошнит от твоих конфет! Как мне помогут конфеты?! Войти. Схватить эту бледнолицую суку за шею, напихать ей полный рот ее чертовых конфет, в дыхательное горло натолкать. — Бессмертные… Какой кошмар… Ты не должна была отсюда уезжать… Сюда они не показываются… Ты могла бы… Теперь ты знаешь, где от них прятаться, а? Теперь, когда твой муж в могиле, а твоя дочь прошла через интернат, до тебя дошло! Что же ты отпустила Аннели в нашу счастливую страну?! И зачем ты сейчас читаешь ей морали?! — Это уже случилось! Мне не нужны твои сценарии, ма! Я сама могу нарисовать себе свою счастливую жизнь, у меня все в порядке с воображением. У меня проблемы с маткой! А ты ничего с этим не можешь сделать, а? Ты даже не хочешь попробовать! Я понимаю, сильно твои показатели это не поднимет, но все же! Неужели совсем ничего?! Что-то пиликает. — Подожди. Анализы пришли. Гормоны и… — Марго щелкает по клавишам. — И бактериальный фон… Кровь… Хватит тянуть! Говори, что там?! — Я выпишу тебе антибиотики… Чтобы не началось заражение крови и… И вот еще обезболивающее. — И что будет? Что со мной будет потом? — Но я все равно рекомендую операцию. Удаление… — Нет! — У тебя все равно не будет детей, Аннели! Надо минимизировать риски… — Давай сюда свои гребаные таблетки! Где они?! — Послушай… — Ты не будешь за меня решать. Это моя жизнь, ты никогда ничего в ней не решала и не будешь решать, что со мной произойдет, а чего не произойдет. Давай таблетки. Я ухожу. — Мне правда жаль! Вот… Держи. И эти… Два раза в день. Постой… Может, ты… Вы зайдете сегодня к нам с Джеймсом? Мы съехались. Теперь живем прямо тут, над миссией… — Дай коммуникатор. — Что? — Дай мне свой коммуникатор. Опять она за свое. Слышу, как Марго отстегивает браслет, как Аннели упрямо сопит, проверяя свою почту. — Спасибо. Спасибо тебе за все, мамочка. — Вы зайдете? Я заканчиваю в десять… Аннели вылетает в коридор и шваркает дверью так, что лепнина крошится. Выходим на улицу, она дрожащими пальцами разрывает оболочку таблеток, слизывает их с ладони сухим языком, насилу глотает. Что делать дальше, она, похоже, представления не имеет. — Куда мы теперь? — Я притрагиваюсь к ее локтю. — Я — никуда. А ты — куда хочешь. Напротив — лавка, торгующая ливанской шаурмой. — Подожди меня тут. Возвращаюсь с чаем и с двумя дымящимися свертками. Второй этаж над харчевней — занюханный секс-мотель, чудовищно дорогой, но с номерами на двоих; хорошо, в этой адовой сутолоке хотя бы любовью можно ширнуться без свидетелей. — Давай просто передохнем, а? Ей все равно. Консьержа нет, оплата автоматическая. Стенки тонкие, все завешаны бабами с раздвинутыми ляжками, видимо, чтобы создавать романтическое настроение; комната размером с мой шкаф — одна сплошная кровать. Зато есть окно — неожиданно большое настоящее окно, и выходит оно прямо на двери миссии. Первым делом Аннели его зашторивает. Всучиваю ей шаурму. — Надеюсь, не человечина, — шучу я. Она откусывает и принимается пережевывать ее — только глотать забывает. — Лучше бы она сдохла, как твоя, — говорит Аннели. — Каждый раз смотрю на нее и думаю, что папа зря принял за нее укол. «К нам с Джеймсом…» — У вас с ним… Ты его любила? — Мне неловко спрашивать ее об этом. — Она вообще меня не хотела. Отец настоял. Они в Большой Европе жили, в Стокгольме. Она забеременела, хотела делать аборт. Отец говорил — не надо, мы сбежим в Барселону, да хоть куда, мы будем жить, как раньше люди жили, семьей. Но мама тогда ждала вакансии. В клинике пластической хирургии. Большой и дорогой. Несколько лет ждала. И ни в какую Барселону ехать не собиралась. Отец так настаивал на ребенке, что она уступила. Так она мне сказала. Честная, а? Но из Стокгольма уехать отказалась. Место в клинике освободилось, когда ей оставался месяц доходить. Сказали, ждать столько не будут. Она нашла подпольный роддом, сделала кесарево. И на третий день вышла на работу. — Ты не похожа на нее совсем, — говорю я. — С чего бы я была на нее похожа? — усмехается Аннели. — Она меня вообще видела? Она деньги зарабатывала, а со мной сидел отец. Менял подгузники, подмывал, кормил из бутылки, учил ползать, сидеть, стоять, ходить, писать в горшок, мыть руки, говорить, читать, петь, рисовать. По вечерам укладывал спать, сказки рассказывал на сон. Я набиваю свой желудок стылым мясом. Все тело отчего-то начинает чесаться, и веко дергается. — Особенно я любила одну, про девочку Аннели. Там их много было про эту девочку, но одна была про то, как Аннели узнала, что она на самом деле принцесса, а ее отец и мать — король с королевой. Я тогда взбесилась на него. Сказала, что никакого короля мне не надо, что меня и с моим папой все устраивает. И стала рассказывать сказку вместо него. А потом мы ее по очереди допридумывали. Весело получилось. Это была самая интересная из всех. А чем все кончилось, вылетело из головы. Думала — свалю из интерната, найду его и спрошу. |