Онлайн книга «Богатыристика Кости Жихарева»
Потом на незваного обжорливого гостя переходит: У моего света у батюшки У попа у Левонтья Ростовского Была стара собачища дворовая, По подстолью собака волочилася, Лебяжьей костью подавилася, Собаке Тугарину не минУть того — Лежать ему во далече в чистом поле. Алеша настолько презирает поганого царевича Тугарина, что на схватку берет не меч, а «шалыгу подорожную», то есть посох. Да Тугарин непростой противник: Летает собака по поднебесью, Да крылья у коня нынче бумажные… В других изводах былины бумажные крылья не у коня, а у самого Тугарина. Что это? С какой бы стати ему летать? Но Тугарин ведь – Змеевич, змеиное отродье. Вот и летает, дельтапланерист окаянный. И как его в поднебесье взять? Делать нечего – взмолился Алеша Спасу вседержителю да Богородице, чтобы послали дождь. Бог хранит на Руси храброго – дождь пошел, крылья намокли, Тугарин с конем опустился на землю… А тут и поповский сын с тяжеленной шалыгой… После этого подвига Илья и Добрыня принимают Алешу в свою команду. И тут-то добры молодцы поназванились: Назвался старый братом старшиим, А середниим – Добрынюшка Никитич млад, А в-третьих – Алешенька Попович млад… Илья и Добрыня относятся к Алеше словно к сыну. Да и сказители тоже: к его имени непременно прибавляют «млад», так же как Илья всегда «старый»… И нигде не величают покуда Алешу «Леонтьевичем»: молод еще! Млад! В общем, Большая Тройка утвердилась в устном народном творчестве. И все вроде бы хорошо… Но потом Попович такое утворил, чего ни побратимы, ни сказители, ни слушатели и представить не могли… История-то известная, во многих сказках многих народов друг или даже брат предает героя, чтобы присвоить его подвиг и взять за себя его невесту. И неузнанный герой на собственной свадьбе всех разоблачает. Перед нами так называемый бродячий сюжет. И финал «Одиссеи» на нем построен. И «Граф Монте-Кристо». И куча дурацких сериалов… Так то ж сказки! А у нас тут эпос! Неблагородно как-то! Не по-богатырски! Мы-то привыкли, что богатыри – положительные герои! Всем ребятам пример! Грустный наш Добрыня, отбывая в очередной поход, предупреждает свою Настасью, чтобы ждала его не менее шести лет, а тогда уж Поминай меня, Добрынюшку, убитого. А тебе, Настасья, воля вольная: Хоть вдовой живи, да хоть замуж поди, Хоть за князя поди, хоть за боярина, А хоть за русского могучего богАтыря, Только не ходи за моего брата за названного Ты за смелого Алешу за Поповича. Как чувствует беду Добрыня. Почему? Загадка. В настоящей поэзии всегда есть загадка. Ведь насчет Ильи-то не предупреждает жену Никитич! Даже насчет известного соблазнителя Чурилы Пленковича не предостерегает! Почему именно Попович? Ну, сгоряча-то Алеша много чего натворить может. А тут он годами ждет, но не оставляет подлый замысел: видно, и вправду любит. Потом улучает момент и, вернувшись из очередного похода, едет в дом Добрыни и сообщает …Что нет жива Добрынюшки Никитича, Он убит лежит да на чистом поле: Буйна голова да испроломана, Могучи плеча да испростреляны, Головой лежит да в част ракитов куст. (Ясно, где берут начало печальные казачьи песни?) …Сразу же подсуетился «солнышко Владимир»: что тебе вдовой жить, выходи хоть за кого, а особенно за Алешу Поповича! Воистину мания была у этого князя организовывать браки своих верных воинов. Впрочем, не у него одного: Наполеон Бонапарт тоже сам решал, кому из его маршалов на ком жениться. Как и Александр Македонский. Брак – дело государственное. Настасья, верная жена, решает ждать еще шесть лет. А ведь ей к тому времени уже годов самое малое тридцать подойдет! По тогдашним меркам чуть не старуха будет! (Но… былинное время не похоже на реальное. Илья всегда «старый», Попович постоянно «млад»)… Терпеливо ждет и Алеша, что совсем на него не похоже. Но выйти из этой злодейской, нелюдской игры уже не может. Наконец все жданки съедены и объявлена свадьба. Тут и возвращается Добрыня из Царьграда-Константинополя. Видно, служил по контракту у тамошнего императора (что для славянского витязя и в реальности было делом обычным), да вот подзадержался… Неприятную новость узнает богатырь от собственного коня, который по такому случаю «испровещился голосом да человеческим». А чего, спрашивается, раньше-то молчал, волчья сыть? Но не сразу едет Добрыня на княжий двор. Нет, сказитель совершенно сознательно отдаляет от нас «момент истины», всячески затягивая повествование повторами да пересказами – не в Голливуде этот прием придуман! Сперва он посещает родимый дом, причем матушка его не узнает, а сын ей себя не объявляет – я, мол, Добрынин друг, а сам Добрыня воистину погиб, но мне, дружбану, наказывал: Если слУчит Бог быть на пору тебе во Киеве, То возьми мое платье скоморошеско, Да возьми мои гусельки яровчаты В новой горенке да все на стопочке. (Стопочка – настенный крючок или колышек для одежды и прочего. Это вешалка!) Да-да! Случалось богатырю и скоморошеством да пением зарабатывать – без отца ведь рос, единственный кормилец был. Потом Добрыня-скоморох внаглую пробивается на пир и устраивается, по указанию князя, на печке – на той самой печке «муравленой», откуда Алеша «привечал» Тугарина Змеевича. Скомороху там самое место! Вот так одна былина перекликается с другой. Но поет он, на гуслях себе умело подыгрывая, вовсе не потешную байку, а перечисляет и славит всех, собравшихся на пиру поименно – «от старого да всех до малого». Хвалебная песня барда в застолье – давняя традиция… Нет, никакой это не скоморох, говорят восхищенные гости, это неведомый добрый молодец, ему не на печке сидеть, ему среди нас место… И Добрыня выбирает это место – напротив Настасьи-невесты. И бросает ей в чару зелена вина свой перстень – тоже прием из сказки. Тут начинается разоблачение. Сначала винится Настасья Никулична (бывшая крутая богатырша!), что не исполнила мужнин наказ, объясняя все женской глупостью и бесправием: У нас волос долог, да ум кОроток, Нас куда ведут, да мы туда идем, Нас куда везут, да мы туда едем… Вот скромница! А как же «овсяный блин»? Отвечает Добрыня, не повышая голоса: |