Онлайн книга «Богатыристика Кости Жихарева»
А уж константинопольские императоры-базилевсы нашей Руси (это именно они, греки, придумали слово «Россия») не указ. Наоборот, то и дело сами помощи просят… Не ошибся Владимир. Сжег языческих идолов, а деревянного Перуна отправил вниз по Днепру самосплавом. За то и провозглашен впоследствии и Великим, и Святым, и Равноапостольным. Правда, Держава все равно не задалась. Сыновей-то у князя много, и все родные, и никого обидеть не хочется… Но это совсем другая песня. Ничего из реальной истории Киевской Руси мы в былинах не найдем. И тамошний Владимир-2 ну нисколечко не похож на настоящего Владимира-1. Нельзя поставить его рядом ни с королем Артуром, ни с Карлом Великим, ни с Гэсэр-ханом, ни с другими отважными, щедрыми и мудрыми властителями из мира эпоса. Уникальная личность. Чисто русское изобретение. Никакую веру он не выбирает: в былинном Киеве уже есть и церкви, и чудеса, и звон колокольный. Более того, жилище одного из героев находится «У святых мощей у Борисовых», а ведь князя Бориса и брата его Глеба, первых русских святых, предательски убили уже после смерти их отца, исторического Владимира! Сказители свободно перемешивают времена и эпохи… Хоть и зовут былинного князя «ласковым» да «Красным Солнышком», но авторитета у него никакого нет. Богатыри запросто могут ему заявить на военном совете: А ты Владимир князь да Святославович, Убирайся ты ко своей княгины Апраксенье-то, И ты ей же да все распоряжайся же, А до нас тебе да все же дела нет. Не мешай только! Потому что воюют они …Не для-ради князя Владимира, Не для-ради княгини Апраксии, А для бедных вдов да малых детей! Вот так. Потому что без богатырей Владимир-2 жалок и беспомощен. Стоило Илье ненадолго отлучиться (выгнал его князь, послушавшись наветов «бояр косопузых») – и Киев-град уже оккупировало Идолище поганое… Илья, переодевшись для конспирации каликою перехожим (им везде ходить не возбраняется), проникает в город. Там он является в палаты белокаменные, призывает «во всю голову», «криком богатырскиим» побежденного князя и просит у него милостыню Христа ради, для Ильи Муромца. Князь открывает «окошечко косящато» и жалобно говорит: Уж ты гой еси, калика перехожая, Перехожая калика, переброжая! Я живу-то все, калика, не по-прежнему, Не по-прежнему живу, не по-досельному: Я не смею подать милостинки все спасеною; Не дает-то ведь царище все Идолище Поминать-то он Христа, царя небесного, Во-вторых-то поминать да Илью Муромца. Я живу-то князь – лишился я палат белокаменных; Ай живет у меня поганое Идолище Во моих-то во палатах белокаменных; Я варю-то на его, все живу поваром, Подношу-то я татарину все кушанье… И утирает слезы, должно быть, грязным белым фартуком… И выходит на улицу, поправляя поварской колпак… (Ох, не забывали русские мужики, как их светлые князья в Орде перед ханами-то кувыркались…) …Богатырское сердце отходчиво. «Калика» называет свое настоящее имя. Ведь тут падал Владимир во резвы ноги: «Ты прости, прости, Илья, ты виноватого!» Конечно, разобрался великодушный Илья с оккупантами по-своему – Идолище вылетело из палат, проломив собой стену белокаменную, а с остальными тоже разговор короткий был – улочки, переулочки… «Если трус – значит, и жадина», – говорит героиня хорошего детского рассказа. Все правильно. Стоит кому-нибудь на княжеском пиру легкомысленно похвалиться своим богатством, как Красное Солнышко тут же, не вставая из-за стола, посылает к хвастуну рейдерскую бригаду, наказывая «описать» все имущество – то есть отнять к нему в казну. Кстати, «описать имущество» – очень даже современный юридический термин. Долгонько живет! Может Владимир-2 ограбить гостя, а может и в погреб посадить – чуть миновала беда, наглеет «ласковый» князь, сразу власть показывает… До новой напасти. Ну уж и сказитель не упустит случая подковырнуть киевского владыку. Когда Илья демонстрирует публике плененного Соловья, а тот пускает в ход свой убийственный свист, то …Владимир князь-то стольнокиевский, Куньей шубонькой он укрывается… Есть и погрубей извод: прохватил со страху понос Красное Солнышко… Несчастлив бедняга и в семейной жизни. То его Апраксия на глазах у супруга обнимается с Идолищем, то милуется с Тугарином-Змеем. Сдается, и Алеша Попович тут преуспел, не говоря уже про неотразимого красавчика Чурилу Пленковича… Не щадят былинники речистые Владимира Красное Солнышко! Обливают грязью светлый его образ! Подкуплены золотом заморским, не иначе! Ну и зачем, спрашивается, нужен такой владыка – жалкий трус, жадный дурак, жестокий самодур и убогий рогоносец? В «богатырских» мультфильмах он и то симпатичнее! Нужен все-таки, пес окаянный. Как государственный символ. Чтобы все не развалилось. Не князя уважают, а стол-престол его. Дорожат централизованной властью. Авось, на смену дураку когда-то и приличный человек придет… На этом «авось» все у нас и держится. Былинный Владимир-2 – пример того, как русский народ относится к власти: признавать, так и быть, признает, а все-таки презирает… На крайний случай – анекдоты сочиняет. Не уважает. Хоть мы и прогнали Орду, но порядки-то ордынские никуда не делись… … – Давай я тебя в рюкзаке повезу, – предложил Костя. – Он ведь почти пустой… А Кузьма-Демьян будет нас по ночам догонять. – Нет, – сказал Колобок. – И не проси. Нечего нам там делать. Слово мое мудрое в былинном мире веса не имеет. Меня тут вроде бы и нет. Те, кто воображения лишен, и вовсе видят пустое место. Ну что я на пиру, среди блюд и тарелок, забыл? И как ты меня князеньке представишь? «Вован, это Колобок. Колобок, это Вован»? А филину в городе и вовсе не житье: мальчишки с пращами, пьяные лучники… – А как я там без тебя? – растерялся Жихарев. – Так ты же стал совсем самостоятельный, – сказал Колобок. – Пора своим умом жить. К тому же ты теперь герой-змееборец… – Ну да, герой, – пробурчал Костя. – Герои верхами поедут, а не на телеге с подарками… – Ты свой боевой трофей стережешь, а не просто так катаешься. А конем богатырским тебя сам князь должен пожаловать. Если, конечно, не зажилит… То же самое толковал Косте и Добрыня. Как сговорились. Но, если подумать, то на телеге тоже неплохо. А то ведь за несколько дней в седле без привычки все у себя сотрешь да отобьешь так, что и за княжеский стол не присядешь – придется с тарелочкой стоять а-ля фуршет! |