Онлайн книга «Братья крови»
|
– А ты, юный рыцарь… Прости, забыла, как тебя зовут. – Анджей Михал, ваше высочество. – Это длинно. Скажи, Анджей, ты совсем не интересуешься стихами? – Я вырос далеко от городов, ваше высочество. В детстве и отрочестве слушал лишь крестьянские песни. Но они слишком грубы и просторечны для вашего утонченного слуха. Это не Петрарка и не Вергилий. – И тем не менее ты знаешь, кто такой Вергилий? – Пан Мжислав учил меня. А до того я учился лишь держать в руках оружие. – Разве ты не знаешь, юный Анджей, что достоинством рыцаря является не только воинская доблесть, но и умение поддержать разговор с дамой, не дать ей заскучать? Я развел руками: – Знать-то знаю, а вот… Ну непривычен я, пани, к благородному обществу. Прислушивавшиеся к нашей беседе птенцы сдержанно захихикали. – Да неужели ты не знаешь ни одного стиха? – Почему? Знаю я… – проговорил я, запинаясь и проклиная себя за робость и растерянность. – Так расскажи. – Простые они. Для корчмы. Не для ушей благородной пани. – А откуда ты знаешь, что я у себя на родине люблю слушать? Может, мне эти куртуазные изыски поперек горла? Может, мне хочется чего-нибудь простонародного? – Агнесса лучезарно улыбнулась, хитро прищурившись. Она словно в кошки-мышки со мной играла. Я вздохнул, собираясь с силами. – Что ж ты медлишь, рыцарь Анджей Михал? – А он язык откусил, – весело осклабился Гавичек из Будейовиц, и я поклялся, что когда-нибудь убью его. – Ничего я не откусил. Даже спеть могу! – Я так разозлился от смущения. Иначе ни за какие коврижки не согласился бы петь перед этой толпой. – Да? – Принцесса снова улыбнулась. – Тогда спой нам. А я объявлю победителя, по примеру правителей прошлого, которые поощряли поэтические турниры не меньше, чем поединки рыцарей. Ну что же ты, рыцарь Анджей Михал? Мы ждем! Под настойчивыми взглядами соперников я запел: Ой, чей там конь стоит, Седая гривица. Полюбилась мне, Полюбилась мне Эта девица… [44] Эти простые слова и незатейливую мелодию я помнил с раннего детства, когда к нам в маеток [45] забредали певцы с Волыни. Закончил песню я уже в полном молчании. Неужели этим ротозеям могла понравиться безыскусная песня, да еще не на итальянском? Все объяснялось гораздо проще. В двух шагах от меня, задумчиво склонив голову к плечу, стоял пан Лешко, а рядом с ним – посланник киевского князя Амвросий и старый Мастер из Лодзя по имени Венцеслав, который, поговаривали, помнил еще, как Крак убивал дракона. – Молодец, юноша, – одобрительно проговорил краковский князь. – А то завели манер все у итальяшек слизывать. И стихи, и панталоны дурацкие. А вот чтобы по-простому, по-нашему… – Да, в наше время не так все было, – поддержал его Венцеслав. – От чистого сердца все. – Признаться, господа, я ни словечка не поняла, – мило улыбнулась принцесса Карлайла. – Но, думаю, рыцарь Анджей Михал сумеет перевести свою песню хотя бы на вульгату? – Ради ваших глаз, моя госпожа, – рассмеялся Князь Лешко, – он переведет ее и на классическую латынь, и на греческий. – Вы хотите сказать, сэр Лешко, что я вскружила голову этому несчастному юноше? – притворно сокрушаясь, всплеснула руками Агнесса. Венцеслав громко хмыкнул, а Князь вновь захохотал: – Да разве только ему? Вы, моя госпожа, всем нашим птенцам польским и чешским головы вскружили. – Я не нарочно… – сложила губки «бантиком» принцесса. – Да уж конечно… Все вы панночки-красавицы так говорите, – махнул рукой Князь. – А ведь мы за вами пришли, пани Агнесса. Явились представители Ковена. Также прибыл Князь Будрыс из Литвы. Пан Збигнев предлагает начать совет. – Да, он совершенно прав, – кивнула принцесса, в мгновение ока превращаясь из легкомысленной кокетки в мудрую правительницу. – Тянуть дальше некуда. Кстати, почему задерживаются баварские охотники? – Интриги, моя госпожа, интриги… – развел руками Лешек. – Баварцы задерживаются потому, что пруссаки претендуют на главенство в этой части Европы, да епископы никак власть не поделят. Эх, да что я жалуюсь попусту? Думаю, у вас, на островах, не многим лучше. – Вы правы, Князь. – Агнесса слегка нахмурилась, что, на мой взгляд, лишь придало ее лицу прелести. – Как в том, что порядка нет ни в каких землях, так и в том, что потехе час, а делу время. Ибо говорили древние – tempori parce [46] . Но я еще не исполнила своего слова, данного этим юношам. Птенцы, начавшие уже испытывать неловкость в присутствии пана Лешека, сразу приосанились, расправили плечи, кое-кто выпятил грудь, будто петушок, едва-едва вышедший из цыплячьего возраста. – Итак, – продолжала Агнесса. – Я выбираю победителя поэтического состязания. Вернее, двоих победителей. Ибо, как мне показалось, поощрить стоит двоих. Первого – за глубокие познания в поэзии Петрарки. – Она указала на Чеслава, который самым глупым образом разулыбался. – А второго – за простоту и искренность. – Неожиданно принцесса повернулась ко мне. – Мы живем очень долго, приучаясь скрывать подлинные чувства, пряча порывы сердца под маской хладнокровия. Мы перестаем быть сами собой. А этот юноша умудрился сохранить непосредственность. – В два шага она поравнялась со мной и провела острым ноготком по щеке. – Сегодня, рыцарь Анджей Михал, ты напомнил мне годы моей юности. Я, не отрываясь, глядел на Агнессу. Никогда еще мы не стояли столь близко. Мои ноздри обоняли ее аромат – тонкий оттенок сирени и еще что-то незнакомое, чужеземное, а оттого неизъяснимо волнующее. Венцеслав откашлялся и отвернулся, подкручивая ус. А пан Лешко улыбнулся и развел руками. – Совсем вы, моя госпожа, засмущали наших птенцов. А ну как сорвутся да полетят вслед за вами в дальние края? – А если и сорвутся? Я не раз говорила Патрику, что кровные братья на Британских островах утратили былой дух. Когда-то мы были на передовом рубеже, а что сейчас? Прячемся в холодных и скучных, словно склепы, замках. Мастера не хотят обращать молодых. Гнезда пустеют… Я, пожалуй, подумаю и приглашу ваших птенцов в гости. – А что скажет его светлость Патрик, государыня? – мягко заметил молчавший до сей поры Амвросий. Недовольство легким облачком на миг омрачило прекрасные черты принцессы. – Не будем обсуждать это при птенцах, посланник. |