Книга Клыки на погонах, страница 84 – Владимир Михальчук

— Предлагаю немного отдохнуть и заняться колдуном, — говорит Ходжа.

Он не дожидается согласия и начинает стучать в дверь ближайшего сруба. Бьет сильно — сразу видно, что и ему надоело торчать под дождем. Висящая над дверной рамой подкова раскачивается и грозит упасть.

Проходит пять минут, но никто не отвечает. Я в свою очередь подхожу к другому дому и пинаю дверь. Тоже закрыто. И без ответа.

Остальные расходятся по хутору и поочередно штурмуют каждый дом. Я уже предчувствую результат. Нетрудно догадаться, что нам никто не открывает.

— Что же за демонщина в моем государстве? — рычит Эквитей и грязно ругается. — Я даже правую рукавицу погнул, пока не надоело.

Монарх тыкается мне под нос деформированную латную рукавицу. Низ кулака действительно погнулся и выглядит довольно плоским.

— Будет удобнее по голове кому-нибудь стучать, — успокаиваю короля.

В ответ он бубнит что-то непотребное.

Рядом с колодцем падает молния. Одно из дорожных бревен раскалывается в щепки. Тянется серебряный дымок, воняет гарью. Серебро и вода — ненавижу!

— Ломаем дверь, — решаю без промедлений. — Иначе к утру мы растопимся, словно ледышки.

— В самом деле? — ахает Слимаус.

Он и в самом деле думает, что оборотень может растопиться. Всю дорогу расспрашивал нас про нравы Валибура (а по местной версии — далекой южной страны), наши быт и уклад.

— Хочешь на это посмотреть? — рассерженно ворчу на него.

Фамильный демон мне под хвост, этот молодой дурак согласно кивает.

— Тогда твоей головой и выбьем дверь!

— Мне голова важнее… — лепечет парень и извиняется. Мол, больше не хочу ни на что смотреть. Молодец, будут из него люди — астрологу не чуждо понимание и чувство вины.

Активируем Каратели и нарезаем дверь в мелкую труху. Пусть простят нас хозяева сруба, но выбить эту демонскую дверь мы так и не смогли. Видимо, был немалый засов или даже два. Сейчас об этом уже не узнать. Под ногами лишь жалкие щепки, а перед носом — темный провал внутрь дома.

Я ожидаю появления селянина, причитающего о неуважении к праву частной собственности. Но хозяев мы сначала не замечаем.

Входим все вместе и затаскиваем Прасса. Следом затолкался ишак, и не поддался никаким пинкам. Животное не желало оставаться мокнуть на холоде. Я его прекрасно понимаю. Потому сдаюсь и прекращаю попытки выдворить ослика на улицу.

У нас в снаряжении имеются факелы, но они настолько промокли, что никто даже не пробует зажечь хоть один. Света двух Карателей хватает, чтобы в деталях рассмотреть подробности интерьера. Дом не радует воображение убранством. Очень аскетическая обстановка: уложенный досками пол, около двери большая выбеленная печь, две лавки у стен; между двумя маленькими окнами стоит приземистый столик и ткацкий верстак; в полутьме высится широкий сундук, накрытый выцветшим одеялом, за ним виднеется кровать.

— Ох ты ж, — выдыхает Слимаус и в порыве бессилия опускается на лавку.

Свет Карателя падает на постель и я едва сдерживаю рвотный порыв. Хозяева здесь. В наличии две штуки. По-другому и сказать нельзя.

На кровати рядышком, вытянувшись в струнку, лежат два трупа. Мужчина и женщина. Раздетые до пояса, причем груди у них размалеваны какими-то фиолетовыми знаками. Сквозь краску отчетливо проступают темно-синие трупные пятна. Давненько покойнички лежат. Даже стены, кажется, провоняли этим тошнотворным запахом.

— Они мертвы, да? — механическим голосом спрашивает астролог.

— Если не учитывать громадные раны у них на шеях, — отвечает Ходжа, — то можно предположить, что они просто спят.

— Кончай свои шутки, — я подхожу к телам и, слегка наклонившись, рассматриваю их.

У обоих от уха до уха перерезано горло. Глубоко, на краях порезов обнажилось мясо. Раны криво заштопаны грубой ниткой. Глотки запались внутрь, словно оттуда вытащили гортань, голосовые связки и прочие ненужные для трупов вещи.

— Интересно у нас получается, — хмыкает Наследиев. — Хозяева мертвы, но дом заперли изнутри. Поднялись, понимаешь, и набросили засов.

— Говоришь, что не знаешь такого понятия как "некромант"? — обращаюсь к монарху. — А сия наука вон как процветает у тебя в стране. Сразу видно — готовили безмолвных зомби для повседневной работы.

— Безмолвных кого? — Эквитей бледен. Я вижу, что и он бы не прочь опуститься на скамью. Но уподобляться слабаку-звездочету не намерен.

— Дело в том, что после воскрешения зомби становятся очень болтливыми, — вместо меня отвечает Наследиев. — Ноют о превратностях жизни, рассказывают всякие небылицы, мелют о воспоминаниях. Если верить некоторым книгам, то с момента воскрешения зомби повторяет все слова и звуки, которые издавал при жизни. Многие некроманцеры или, более распространенный термин в большинстве миров, — некроманты, верят, что когда зомби говорит свое последнее предсмертное слово, то он становится личем. Зомби-волшебником. А для этого, как понимаете, он должен пробыть обычным зомби ровно столько, сколько был человеком при нормальной смертной жизни.

— Вот это да, — восхищается Грумпль, — откуда такие познания?

— В свое время я работал в Отделе…

— Насчет твоих баек мы договаривались, — прерываю его. — Будешь мне под вино рассказывать, а не срывать оперативные планы. Короче отвечай!

— Много читал… — вздыхает Наследиев. Молодец — вот такой ответ бы сразу. А тут начинаются всяческие размышления и сказки-прибаутки.

— Где некроманцер, тьфу, — некромант? — спрашиваю Слимауса.

Паренек находится на грани глубокого обморока, но все же отвечает:

— На бренной земле уж нет злодея.

— Умер? — удивляюсь я. — Немыслимое занятие для некроманта. Они ведь в сговоре с самым Смертью!

Астролог тяжело пожимает плечами.

— Звезды сказали, что его уж нет на бренной земле. Частицу "уж" можно не учитывать — звезды всегда выражаются старым диалектом.

— Нет на земле? — размышляю вслух. — А как же…

Выскакиваю на улицу и чавкаю сапогами к колодцу. Точно! Грязь вокруг каменного кольца во многих местах разрыта, словно бы здесь топтались кони. Это место обжито и колодцем пользуются. Вот только сомневаюсь, что вода необходима мертвецам.

— Кто полезет первым? — ненавязчиво интересуется Наследиев.

Я замечаю, что все остальные, включая осла с волокушами, находятся рядом.

— Может осел? — пытаюсь пошутить.

Понятливо животное делает два шага назад. Остальные молчат. В глазах Слимауса и Грумпля читается ужас. Никто не желает идти на свидание с мерзким колдуном, управляющим нежитью.

— Я полезу, — вздыхаю и перегибаюсь через край колодца.