Книга 1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 1. Апрель-июнь, страница 59 – Харуки Мураками

Правым локтем, как рычагом, Аомамэ надавила на бедро старушки еще сильнее. Раздался пронзительный хруст, и суставы переместились куда нужно. Хозяйка перестала дышать, но не издала ни стона.

— Ну вот! — сказала Аомамэ. — Теперь будет легче.

Хозяйка перевела дух. Лоб ее покрылся испариной.

— Спасибо, — тихо сказала она.

Старческие мышцы размяты. Через все страданья и боль. Но все-таки оставались участки, где боли уже не ощущалось, как над ними ни колдуй. Это знала Аомамэ, и это знала сама хозяйка. Поэтому весь этот час они провели без слов. Соната для блок-флейты закончилась, компакт-диск остановился. Кроме птичьего пенья в саду, на свете осталось ни звука.

— Все тело такое легкое, — произнесла наконец хозяйка, уткнувшись в кушетку. Банное полотенце, сложенное рядом, набухло от пота, хоть выжимай.

— Ну слава богу, — отозвалась Аомамэ.

— Спасибо, что ты рядом, — продолжала хозяйка. — Если исчезнешь, будет совсем невмоготу.

— Не волнуйтесь. В ближайшее время я никуда исчезать не собираюсь.

Хозяйка помолчала, словно подыскивая слова. А затем спросила:

— Извини за личный вопрос. У тебя есть любимый человек?

— Самый любимый есть, — ответила Аомамэ.

— Вот это хорошо.

— Только я для него, к сожалению, не настолько важна.

— Может, странный вопрос, но… почему ты для него не настолько важна? Насколько я вижу, ты очень привлекательная девушка.

— Просто потому, что он не знает о моем существовании.

Хозяйка помолчала, раздумывая над услышанным.

— Значит, ты не хочешь, чтобы он узнал?

— Прямо сейчас — нет, — ответила Аомамэ.

— Ты почему-то не можешь к нему приблизиться?

— Причины есть. Но главное — я пока сама не хочу.

Хозяйка с интересом посмотрела на Аомамэ.

— Встречала я странных людей. Считай, ты одна из них.

Аомамэ поджала губы.

— Ничего особенно странного во мне нет. Просто я стараюсь жить так, как чувствую.

— И никогда не менять однажды установленных правил?

— Да.

— То есть ты — упертая и сердитая?

— В каком-то смысле, возможно.

— И только вчера, похоже, немного ослабила вожжи, я правильно понимаю?

Аомамэ покраснела.

— Что, так заметно?

— Ощущаю кожей. Улавливаю по запаху. Дух мужчины сразу не выветривается. А с годами его начинаешь чувствовать моментально.

Аомамэ нахмурилась.

— Иногда без этого никак. Я, конечно, понимаю, что хвалиться тут особо нечем…

Хозяйка протянула руку, положила ее на ладонь Аомамэ.

— Разумеется. Иногда без этого действительно никуда. Не о чем тут говорить, и корить себя не за что. Но все-таки, мне кажется, ты могла бы добиться счастья гораздо проще. Полюбить обычного человека и дожить с ним до банального хеппи-энда.

— Я бы и сама так хотела. Но ведь это непросто.

— Почему?

Аомамэ ничего не ответила. Не так-то легко все это объяснить.

— Если понадобится совет, обращайся, — сказала хозяйка, вытирая лицо полотенцем. — По любым вопросам, включая личные. Чем смогу — помогу.

— Большое спасибо, — сказала Аомамэ.

— Иногда отпустить вожжи — еще не значит расслабиться, верно?

— Святые слова.

— Ты не совершила поступков, из-за которых теряют себя, — сказала хозяйка. — Это ты понимаешь?

— Понимаю, — кивнула Аомамэ.

И правда, это она понимала. Что бы вчера ни случилось, себя она не теряла. Но какая-то неуверенность оставалась. Точно винный ободок на донышке выпитого бокала.

Аомамэ вспоминает свою жизнь до и после смерти Тамаки. От мысли, что им уже никогда не встретиться, ее просто разрывает на куски. Никого ближе она не встречала с рождения. С Тамаки можно было говорить, ничего не боясь, даже о самом тайном или запретном. Ни до их встречи, ни после гибели подруги Аомамэ никогда и ни с кем не испытывала столь безграничной внутренней свободы. Тамаки была незаменима. Что и говорить, без нее жизнь Аомамэ оказалась бы куда скучней и никчемнее.

Они были ровесницами и играли в одной вузовской команде по софтболу. В старших классах Аомамэ всерьез увлеклась этой игрой. Хотя начинала без особого энтузиазма — ее просто позвали, потому что в команде не хватало игроков; но уже очень быстро втянулась, да так, что какое-то время просто жить без софтбола не могла. Словно человек, которого сносит тайфуном, вдруг цепляется за случайно подвернувшийся столб — так она ухватилась за этот вид спорта, необходимый для выживания. А кроме того, пусть даже Аомамэ сама и не подозревала об этом, в ней крылся настоящий спортивный талант. И в средних, и в старших классах школы она побеждала на любых соревнованиях. И это, собственно, дарило ей хоть какую-то веру в себя (хотя и не настоящую уверенность в жизни, но что-то вроде). Выступая в команде, Аомамэ наконец-то ощущала, что ее роль в этом мире не так уж ничтожно мала. Играть эту роль — как можно лучше! — доставляло ей настоящую радость. Я все-таки нужна кому-то на этом свете.

Аомамэ была четвертым аутфилдером и в буквальном смысле — королевой внешнего поля. Тамаки была игроком второй базы, а заодно и капитаном команды. Невысокая, с отличной реакцией и смекалкой настоящего стратега. Любую сложнейшую ситуацию на поле она считывала почти мгновенно. Как только питчер отбивал подачу, ноги сами несли ее за мячом куда нужно. Такого таланта у обычных людей почти не встретишь. Сколько мячей она спасла благодаря своему чутью, просто не сосчитать. И хотя на длинные дистанции лучше бегала Аомамэ, Тамаки безупречно реагировала на мяч и носилась с потрясающей скоростью. А уж лидером Тамаки была просто от бога. Без колебаний в любой момент сплачивала команду, разрабатывала очередную стратегию и отдавала приказы коротко и точно — так, что никаких вопросов не оставалось. Играть под ее началом было нелегко, но все признавали в ней отличного капитана. Их команда играла все сильнее, в итоге вышла в отборочный тур токийского чемпионата и попала в высшую лигу. А Тамаки и Аомамэ даже попали в список игроков намечавшейся сборной регионов Канто и Кансай.

Таланты друг друга девочки признали сразу и сблизились моментально. Выезжая на соревнования в другие города, они проводили вдвоем все свободное время. Не утаивая друг от друга вообще ничего. Аомамэ рассказала подруге даже о том, как в пятом классе школы собрала волю в кулак и ушла из родительского дома к своему дяде. Его семья, уяснив суть конфликта, приняла ее очень тепло. Но все-таки то был чужой дом. Она осталась совсем одна, без внимания и любви, без каких-либо ориентиров и без малейшей опоры в жизни.