Книга Город бездны, страница 181 – Аластер Рейнольдс

— Мы уже долетели, правда?

Я обернулся. Честно говоря, я не ожидал, что после столь долгого перерыва снова услышу хриплый голос Констанцы.

— Да, мы совсем близко. Я только что собственными глазами видел Конец Путешествия. Сейчас можно рассмотреть саму планету, а не только звезду. Она по-настоящему прекрасна, Констанца.

— Сколько времени прошло?

Она приподнялась, пытаясь посмотреть на меня. В свое время я приковал ее к распялке, наклоненной под углом сорок пять градусов.

— С тех пор, как я держу тебя здесь? Не помню. Четыре месяца, может быть, пять, — я пожал плечами, словно никогда не задумывался над этим вопросом. — Какая разница?

— Что ты сказал экипажу, Небесный?

Я улыбнулся.

— А зачем мне было что-то говорить? Я представил дело так, словно ты покончила с собой, выпрыгнув из воздушного шлюза. Сама понимаешь, тот случай, когда представить труп невозможно. Я просто позволил им сделать выводы.

— Когда-нибудь они поймут, что случилось.

— Сомневаюсь. Я подарил им планету, Констанца. Они собираются канонизировать меня, а не распинать. И это началось уже давно.

О да, она всегда создавала мне проблемы. Я смог опорочить ее после инцидента с «Калеуче», предъявив ложные улики. В итоге она предстала участницей заговора вместе с капитаном Рамиресом. Ее карьере в службе безопасности пришел конец. Надо сказать, Констанце повезло: ее могли казнить или посадить в камеру — особенно в те безумные дни после сброса модулей со спящими. Но Констанца так и не успокоилась — даже после того, как ее разжаловали в рабочие низшего ранга. В целом экипаж был готов считать сброс модулей отчаянным, но необходимым актом. Я подводил их к этому выводу, распространяя сплетни относительно планов других экипажей. Мне даже в голову не приходило считать это преступлением. Констанца придерживалась иного мнения. Последние годы, проведенные на свободе, она посвятила попыткам распутать кокон дезинформации, которым я оплетал себя. Она то пыталась расследовать инцидент с «Калеуче», заявляя о невиновности Рамиреса, то строила безумные теории, которые объясняли смерть старины Бальказара. По ее словам, медики капитана не заслуживали казни. Временами она даже ставила под сомнение причину гибели Тита Хаусманна.

В конце концов я решил ее утихомирить. Инсценировать ее самоубийство оказалось нетрудно, равно как и поместить ее в мою камеру пыток, которую никто еще не видел. Конечно, основную часть времени она находилась под действием снотворного и в смирительной рубашке, но время от времени я позволял ей ненадолго проснуться.

Иногда бывает приятно с кем-нибудь поболтать.

— Почему ты до сих пор его не убил? — спросила Констанца.

Я смотрел на нее, поражаясь тому, как она постарела. Кажется, не так давно мы стояли у огромного резервуара, разглядывая сквозь стекло дельфинов — почти равные.

— Химерика? Просто знал, что он когда-нибудь пригодится.

— Чтобы пытать его?

— Нет. О, я позаботился о том, чтобы он был наказан за свое преступление. Но это только начало. Не хочешь взглянуть на него получше, Констанца?

Я изменил угол наклона ее ложа так, чтобы она увидела диверсанта. Теперь он был всецело мой. Его уже не нужно было держать прикованным к стене, но я не хотел рисковать.

— Он похож на тебя, — изумленно проговорила Констанца.

— У него двадцать дополнительных лицевых мускулов, — пояснил я с отеческой гордостью. — Он может изменить свое лицо как пожелает и оставаться в таком виде. Кстати, он не намного постарел с тех пор, как я доставил его сюда. Думаю, его действительно можно принять за меня.

Я потер щеку, ощущая грубый слой макияжа, который позволял скрыть мою неестественную моложавость.

— И он сделает все — абсолютно все, о чем я его ни попрошу. Правда, Небесный?

— Да, — ответил химерик.

— Что ты задумал? Использовать его как двойника?

— Если дело дойдет до этого. Хотя, откровенно говоря, сомневаюсь.

— Но у него нет руки. Они никогда не примут его за тебя.

Я вернул ложе Констанцы в прежнее положение.

— Эта проблема решается, поверь мне.

Подумав немного, я извлек из контейнера с медицинскими инструментами, который лежал рядом с «Ларцом Господа Бога», огромный шприц с длинной иглой. «Ларцом» я называл устройство, которое помогло мне разрушить и создать заново сознание диверсанта.

Констанца заметила шприц.

— Это для меня?

— Нет, — сказал я, подходя к цистерне с дельфином. — Это для Слика. Старого доброго Слика, который много лет служил мне верой и правдой.

— Ты собираешься убить его?

— О, я уверен, что сейчас он расценит это как подарок.

Я откинул крышку цистерны и поморщился — омерзительная вонь водного раствора, в котором он лежал, ударила в нос. Слик изогнулся, как знак вопроса, я ободряюще похлопал его по спине. Его кожа, когда-то гладкая и блестящая, как полированный камень, теперь походила на цемент.

Я сделал ему укол, игла легко пронзила жировой слой в дюйм толщиной. Он снова дернулся, почти забился, но вскоре успокоился. Я посмотрел на его глаз, но увидел лишь обычное равнодушие.

— Похоже, все.

— А мне показалось, что ты хотел убить меня, — в голосе Констанцы послышалось нервозное облегчение.

— Таким шприцем? — улыбнулся я. — Ты шутишь. Нет, тебе больше подойдет вот этот.

И я достал другой шприц — поменьше.

Конец Путешествия, думал я, держась за перила, ограждающие смотровую площадку «Сантьяго». Корабль находился в состоянии свободного падения. Конец Путешествия. Подходящее имя. Планета плыла у моих ног, словно зеленый бумажный фонарь с тускнеющей свечой внутри. Солнце системы 61 Сигни-А — то есть Суон — ярким не назовешь. Расстояние между ним и планетой невелико, но здешний дневной свет совсем не такой, как на Земле — я помню картинки, которые показывал мне Клоун. Звезда Суона считается ярко-красной, но для невооруженного глаза кажется белой. В этом нет ничего удивительного. Еще полтора века назад — до того, как Флотилия покинула Солнечную систему — было известно, сколько энергии отбирает эта планета, двигаясь по орбите.

Все это время в недрах «Сантьяго», в одном из трюмов, хранилась вещь невозможной красоты — слишком прекрасная, чтобы приносить ее в жертву. Сейчас с ней работала команда техников. Артефакт вынесли из космолета, прикрепили к орбитальному грузовому буксиру и отправили за пределы гравитационного поля планеты, к точке Лагранжа между Концом Путешествия и Суоном. Там положение буксира будет откорректировано легчайшими импульсами ионных двигателей, после чего он будет плавать в космосе веками. По крайней мере, по моим планам.

Я перевел взгляд с осененной нимбом планеты на черную бездну космоса. На остальных кораблях — на «Бразилии» и «Багдаде» — все было по-прежнему. Текущие расчеты предсказывали, что они прибудут через три месяца, хотя определенная погрешность в вычислениях допускалась.