Книга Белые начинают и проигрывают, страница 29 – Виталий Романов

– Челидзе… – Дино понимающе усмехнулся. – Ага! А что, Клаус, может, если он развел панику на ровном месте, так и обойдется? Успеем все разрулить по-быстрому? Как считаешь?

– Успеем-успеем! – приободрился Йенсен, сообразив: если соседи устроили переполох из-за какого-нибудь пустяка, все не так уж страшно. – Вот щас подъедем только…

– Куда? – притормозив, уточнил Чикарелли.

– Бар «Дупло косого дятла», вторая линия у рабочего квартала.

– «Дупло»?! Опять драка, что ли?! – воскликнул сержант, включая мигалки и сворачивая на боковую улочку. – Пара-тройка заводских дураков повздорила из-за дешевого пойла?

– Челидзе не поймешь! – вызверился Клаус. – Ты же знаешь, Дино: по коммуникатору от него почти невозможно добиться толковых ответов! Много слов, но лишь одни эмоции, да все на повышенных тонах! Вроде драка, только говорил он второпях, никаких подробностей не сообщил. А потом вскрикнул как-то странно. Ну словно вообще убегал от микрофона. Паникер хренов!

– Короче, разберемся! – мрачно пообещал Дино Чикарелли. – Все разрулим быстро и качественно, ибо ехать туда полторы минуты…

Патрульный мобиль с бортовым номером «семнадцать – двадцать два» выбрался на другую улицу, прибавил скорость, оглашая воем окрестности. Чикарелли крутанул баранку на перекрестке, выскочил на вторую линию, точно к бару «Дупло косого дятла», да тут же ударил ногой по педали тормоза – так что оба полицейских чуть не вылетели через лобовое стекло.

– Вот мать!.. – пораженно выдохнул Йенсен. – Мать…

А его товарищ просто сидел за баранкой открыв рот, не произнося ни звука. То, что они увидели, не укладывалось в головах – это было за пределами разумного. Вообще за пределами понимания.

На второй линии бесновалось некое живое существо. Огромное живое существо, состоявшее из черных точек-муравьев, которые сбились в исполинский комок и непрерывно копошились.

Никакой дракой тут не пахло, видимо, потому, что одна из сторон одержала верх в потасовке. В свете мощных галогеновых фар были отлично видны тела тех, кто имел несчастье в роковую ночь оказаться внутри «Дупла» или возле него. Некоторые из поверженных еще шевелились, даже пытались уползти подальше в сторону – во тьму, но их настигали люди, вооруженные цепями и железными дубинами. Один несчастный громко закричал, прикрывая голову руками, но трое молодчиков принялись сильными ударами ломать ему кости, а потом бетонной урной раздробили черепную коробку.

Основная масса погромщиков была занята другим – причем настолько плотно, что даже не обратила внимания на мигалки патрульного экипажа «семнадцать – двадцать два».

– Господи… – вполголоса пробормотал Йенсен, пытаясь дрожащими пальцами нащупать переговорник.

А толпа радостно взревела. В свете фар было отчетливо видно, как человек в форме полицейского взлетел над бунтарями. Он отчаянно извивался, дрыгал ногами, силясь высвободить и руки, связанные за спиной, и голову, всунутую в петлю.

Так он дергался совсем недолго – обмяк и повис на веревке безвольным неподвижным кулем. Только вниз побежала тоненькая струйка жидкости.

– Челидзе… – отметил Дино Чикарелли. Отметил скорее для самого себя, чисто машинально, потому что все было понятно без слов.

– Центр!!! – истошно завопил Клаус Йенсен, лапая свободной рукой кобуру и пытаясь вытащить пистолет. – Центр!!! Срочно!!! Общая тревога!!! Вторая линия у рабочего квартала! Бар «Дупло косого дятла»! Все сю…

Мобиль ткнулся задом во что-то тяжелое, причем так, что челюсть Клауса захлопнулась без ведома ее обладателя. Сержант Чикарелли пытался сдать назад: нарастить дистанцию между бунтовщиками и патрульной машиной, да только ничего не вышло. Мобиль уперся задними колесами и бампером в преграду, которая невесть откуда возникла на дороге.

– Центр!!! – диким голосом завопил Йенсен, сжимая переговорник так, словно через него можно было выскользнуть из ловушки, прямо по проводам отправиться в полицейский участок, к своим. – Центр! На помощь! На помощь!!! Нападение на патрульный экипаж!!!

А больше Клаус не смог произнести ни слова. Дино Чикарелли бросил рычаги управления. Выхватывая пистолет, успел заметить: горло напарнику перерезал какой-то верзила, через правую щеку которого тянулся огромный шрам. Вторым движением – уже красным от крови десантным ножом – чужак ударил по приборной панели, выводя из строя аппарат связи. Сержант не стал ожидать продолжения – отшатнулся подальше от убийцы, дважды выстрелил в мерзкую рожу со шрамом, которая в доли секунды исчезла из окна мобиля.

Одновременно с тем сеткой трещин покрылось лобовое стекло патрульной машины, кто-то дернул дверцу со стороны водителя. Чикарелли от неожиданности потерял равновесие, выпал наружу. Он-то был уверен, что створка заблокирована, именно потому прислонился к ней спиной, готовясь вести огонь в противоположном направлении, через приоткрытое стекло со стороны мертвого Йенсена.

«Как же?!» – успел подумать сержант, углядев взлетавшую над головой дубину. Он еще успел заметить: корпус машины проткнула огненная игла лазера, и это был ответ на вопрос «как?». Очень просто. Оказывается, в руках у бунтовщиков находились не только ножи или дубинки, некоторые из головорезов имели лазеры. А те, как известно, легко режут металл.

Удара по голове не последовало.

– Отбивную! – завопил кто-то. – Жареную отбивную из копа!!!

Сержант вновь увидел перед собой человека с огромным шрамом, только теперь здоровенный чужак зажимал рану на виске ладонью, и кровью была залита вся левая половина лица. «Зацепил, но вскользь», – была последняя связная мысль Чикарелли.

Дино бросили на капот патрульного мобиля, принялись избивать тяжелыми дубинами – по ногам, по спине. Ломали кости. Боль была чудовищной, сержант ненадолго отключился, а когда пришел в себя, вдруг понял: бить перестали. Теперь зачем-то поливали и его самого, и машину «семнадцать – двадцать два» странной вонючей жидкостью.

– Перебьем вихов! Перебьем вихов! Долой тиранию! Долой жадную метрополию! – орал кто-то.

Чикарелли слышал надрывно-истеричный голос, но не мог разглядеть подонка, выкрикивавшего провокационные лозунги. Сержанту вообще было не до политики.

– Смерть вихам! – недобрым гулом ответила толпа.

И провокатор тут же заверещал:

– Хватить ждать правды! Найдем ее сами! Убьем вихов! Всех, как этого!

Дино разлепил губы, хрипло застонал. Боль в ногах вдруг усилилась, стала невозможной, невыносимой.

– Горит! Горит! – восторженно завопил кто-то, показалось, над самым ухом.

Сержант с трудом приоткрыл дрожавшие веки. Первое, что увидел, – скалящееся в ухмылке лицо со шрамом, а второе – языки пламени над патрульным мобилем. Над капотом машины, на которой он лежал.

А боль в ногах ожила, поползла вверх, полоснула по животу, по груди. Дино закричал, попытался двинуться с места, зацепиться пальцами за обжигающий металл, сползти вниз или в сторону с горевшего полицейского экипажа. Внутри машины уже полыхало тело Клауса Йенсена – Чикарелли видел факел через полуразбитое стекло, но помочь напарнику ничем не мог.