Онлайн книга «Последняя Пасха императора»
|
Майор козырнул, привычно и небрежно: – Участковый инспектор майор Сомов… Вы будете Гринберг Василий Яковлевич? – Да надеюсь, что еще долго буду… – сказал Смолин спокойно – Чем могу, как говорится? Кто-то внутри моментально скомандовал: «Боевая тревога!». Участковый в наше время – фигура, во многом подобная снежном человеку. Все о нем слышали, но мало кто его видел. И уж если он появляется, то неспроста… Штатский молча предъявил Смолину в развернутом виде на время, достаточное для прочтения, свою ксиву. Какова Смолина насторожила еще больше: убойный отдел, понимаете ли, совсем весело… – Нужно снять с вас показания, – напористо сообщил этот самый старший лейтенант Шумилов Игорь Николаевич. И смилостивился настолько, чтобы небрежно оборонить: – Свидетельские… – Понятно, – сказал Смолин. – Мы люди законопослушные, так что прошу. Там у нас небольшое веселье, на кухне ничего будет? Участковый стоя разместился у подоконника, показывая всем видом, что не намерен играть значительной роли в событиях. Молодой же уселся напротив Смолина, примостил на свою папочку стандартный бланк (ну да, «свидетель/ потерпевший», высмотрел Смолин): – Значит, Гринберг Василий Яковлевич… Документик можно взглянуть? Образование… Под судом и следствием не состояли… Значит, так. Вы квартиру, вот эту самую, купили у гражданина Лобанского Виктора Никаноровича… – Самым законным образом, – сказал Смолин. – Документы показать? – Не надо, я уже видел… – он поднял голову и уставился на Смолина взглядом, ему самому наверняка казавшимся гипнотизирующим: – А что ж заплатили такую уймищу? Не стоит эта квартира дороже полтешка, шестьдесят в крайнем случае… «Выпендривается, мальчишечка, – насмешливо подумал про себя Смолин. – Нас, родимый, советские мусора колоть пытались, а они были не тебе чета, за ними империя громоздилась и возвышалась…» – Все очень просто, – сказал он спокойно и открыто, как и полагается честному гражданину разговаривать с представителями власти. – Если вы видели договор, обратили внимание на приложение? Где значится, что Лобанский мне передает, помимо квартиры, все в ней находящееся? Вот оно таких денег и стоит… Профессия у меня – антиквар. У вас это ремесло, я полагаю, не особенно развито, а вот в Шантарске – весьма… – Понятно… Старьем торгуете? – Ну, если люди готовы за это старье деньги отдавать… В голосе лейтенанта просквозило откровенное человеческое любопытство: – И что, выгодно? Такие деньги выложили… – А иначе б и не выкладывал, – сказал Смолин. – В том-то и дело, что выгодно… А что, собственно, случилось? – Когда вы в последний раз виделись с Лобанским? – Три дня назад, – сказал Смолин чистую правду. – Забрали каждый свои бумаги, он получил деньги – и разошлись. – Вы у него бывали по месту постоянной регистрации? Шевченко, дом пять, квартира одиннадцать? – Никогда, – сказал Смолин, – не знаю даже, где такая улица. – Понятно… А как вы, собственно, на него вышли? – Ну, я ж не шпион, чтобы на кого-то «выходить», – сказал Смолин. – Отца его покойного в Шантарске прекрасно знали, и, когда стало известно, что он умер, я сюда и поехал… – Успеть вещички ухватить? – Ну да. А что в том незаконного? – Конфликтов у вас с Лобанским не было? – Никаких. Какие тут конфликты? Договорились полюбовно, разошлись, довольные… – Ну, а конкурентов у вас никаких не было? Может, кто-то хотел вас… как бы выразиться… опередить? Никто больше к Лобанскому с тем же делом не обращался? – Но если и обращался, я об этом ничего не знаю, – сказал Смолин. – И сам он мне ничего такого не говорил. – А такого Дюкова вы знаете? Вот тут уж Смолин насторожился еще больше. Осторожно сказал, делая вид, что роется в памяти: – Дюков, Дюков… Напомните, с чем эта фамилия связана? – Есть такой парнишечка, недвижимостью торгует… – Так-так-так… – протянул Смолин, – ходил тут какой-то, очень может быть, что и Дюков… Степой его звали… – А у него конфликты с Лобанским были? – Понятия не имею, – сказал Смолин. – Я с этим парнишечкой чисто случайно пересекался, буквально на полминуты. Он ходил по квартирам на первом этаже, пустым, спросил, что я тут делаю, я сказал, что купил у Виктора вот эту… На том и разошлись. – И никаких конфликтов у вас с ним не было? – А с чего бы вдруг? – пожал плечами Смолин с видом величайшего простодушия. – Перекинулись парой слов и разошлись… Вот такие моменты и бывают самыми скользкими. Поди угадай, что там наговорил Дюков… и наговорил ли… Стоп, стоп! У Смолина родилась вполне приемлемая в данной конкретной ситуации версия: вполне возможно, долбаный Степашка, разобидевшись, как раз и натравил на него этого провинциального сыскаря, изо всех сил стремящегося выглядеть крутым Коломбо… В отместку. Шумилов этот – дальний его родственник, нашему слесарю троюродный забор… или друг детства… в такой глуши все друг другу родня и знакомые… Черт, совершенно пока не улавливается направление допроса, куда гнет следак, решительно не понятно. Но почему он убойный? Для вящего страху? Никого другого под рукой у Степы не нашлось? Ретив, ретив, сразу видно. А вот участковый совершенно другого жизненного плана мужик, это сразу видно: не наигранно, а по-настоящему, пожалуй, отстранен и равнодушен, которому до пенсии б доработать без особых неприятностей в околотке… – А что, собственно, случилось? – решил Смолин провести разведку боем. – Совершенно обычная сделка… Или Лобанский какие-то претензии высказывает? Так не с чего ему в претензии ударяться, я его не обманывал, человек взрослый, сам все должен понимать… Обманывают – это когда, накачав спиртным, за копейку рубль покупают… Следак смерил его профессионально угрюмым взглядом с таким видом, словно колебался. И сказал бесстрастно: – Не высказывает претензий гражданин Лобанский. По причине того, что его убили. – Ох ты ж! – сказал Смолин, не особенно и играя. – Не повезло. Как? – В его квартире, – неохотно сказал следователь. – Ножевое. И непонятно, куда делись полученные за квартиру деньги, поскольку на месте преступления обнаружена какая-то мелочь… – Ограбление? Собутыльники? Шумилов пожал плечами: – Версии отрабатываются… – Может, он деньги в банк положил? Я ему именно это советовал… Участковый, не сдержавшись, громко фыркнул: |