Онлайн книга «Хлорофилия»
|
– Я знаю, – сказал Савелий, – что сейчас все они с удовольствием читают твои статьи. – Это меня и пугает, – прорычал Годунов, прикуривая вторую сигарету от первой; как все гении, он легко возбуждался. – Ждать от моих текстов удовольствия – значит оскорбить меня. Пошел ты со своими удовольствиями. Рули давай. – Уже приехали. – Ха. – Годунов огляделся. – Ну и дыра. Уважаю. Какой этаж? – Тридцать девятый. – Отлично. Твой доктор – интересный парень. – Я тоже так считал. А теперь оказывается, что он в числе «друзей». Никогда бы не подумал… У него внешность доброго волшебника. Постанывая и отдуваясь, Годунов по частям извлек из машины нескладное свое тело – руки-грабли, ноги-циркули, – выпрямился и изрек: – Значит, он такой и есть. Первое впечатление – самое верное… Стой! Чувствуешь? Савелий вздрогнул. – Что? – За нами наблюдают. И их много… – Ну тебя к черту. Пойдем. Гений запрокинул голову и мощно потянулся. – Мое любимое ощущение! Тревога разлита в воздухе. Поздняя осень. Холодно. Сумерки. Мрачный дом. Пустынный двор. Два пижона вылезают из лакированной тачки. Вот-вот откроется какая-то тайна. Потом пижонов скорее всего расчленят… Старый Гарри будет отчаянно сопротивляться, но тщетно… Слушай, надо срочно найти кабак и выпить. – Хватит с меня тайн на сегодня, – грубо отозвался Савелий. – И кабаков – тоже. Я перегружен тайнами. И прочими новостями. Ненавижу новости. Годунов издал смешок. – Я же говорю – надо выпить. Смотри, какой лифт! Настоящая самодвижущаяся помойка. Сортир, который всегда с тобой. Прекрасное название для книги… Доктор Смирнов удивил: ладонь Герца пожал вежливо, но без эмоций, а полупьяного Годунова рассмотрел как диковину, с широкой улыбкой, и уважительно потрепал по плечу, сообщив: – Я читал вашу книгу. – Я тоже, – скромно отозвался Годунов. В кабинете доктора было чрезвычайно чисто. Сам хозяин, облаченный в белоснежный полотняный комбинезон без карманов, выглядел как человек, от которого грязь и микробы отталкиваются сами собой. – К сожалению, – вежливо произнес он, – у меня мало времени… – Тем лучше, – деловито ответил Герц. – Мы к вам, доктор, – продекламировал Годунов, – и вот по какому делу… Смирнов кивнул и присел на узкий скрипящий табурет – настоящая антикварная штука из натурального дерева. – У нас проблема, – перебил Герц. – Точнее, не у нас. У Михаила Евграфовича. Доктор кивнул. «Типичный «друг», – подумал Савелий. – Слово «проблема» его не пугает. Невозмутим, корректен, улыбчив. Большая внутренняя сила. Где были раньше мои глаза?» – У Михаила Евграфовича, – медленно повторил доктор. – Ах, Миша. Да. И что за проблема у Михаила Евграфовича? – Он исчез. – Вот как. – Лицо доктора Смирнова сделалось печальным, и сетка морщин на лбу изменила свой рисунок. – Помогите нам, – попросил Савелий. – Пожалуйста. – Помочь? – Доктор удивился. – Но как? – Мы хотим найти его. Смирнов поудобнее устроился на табурете и доброжелательно спросил: – А почему вы уверены, что его надо искать? – Мы ни в чем не уверены, – встрял Годунов. – Мы вообще не знаем, что делать. «А ты, дорогой «друг», наверняка все знаешь», – подумал Герц. Доктор вздохнул: – Уважаемые господа, а вам не приходило в голову, что Миша – очень старый человек – мог уехать, куда-нибудь подальше, чтобы просто… как бы вам объяснить… спокойно помереть? – Приходило, – мгновенно ответил Годунов. – Причем именно это слово. Не умереть, а «помереть». Так говорят люди, давно готовые к естественной смерти. Прошу прощения за прямоту… – Стоп. – Герц переводил взгляд с Годунова на доктора. – Что значит уехать и спокойно помереть? Куда уехать? – Ото всех, – пояснил Смирнов. Савелий не понял. – Во-первых, – сказал он, – Михаил Евграфович не собирался умирать. А тем более помирать… – Откуда вы знаете? – Он всегда был бодрым дядькой. Шутил и строил планы… Доктор Смирнов скупо усмехнулся. – …а во-вторых, – с нажимом продолжил Савелий, – кто же не давал ему спокойно помереть в комфортабельной квартире на девяностом уровне?! – Она и не давала, – развязно ответил Годунов. – Комфортабельная квартира. На девяностом уровне. – Ваш друг, – обратился доктор к Савелию, – хорошо все понимает. Герц вспомнил портрет из секретного альбома и разозлился. – У меня, уважаемый доктор, есть другая версия. Гораздо менее романтическая. Я подозреваю, что к исчезновению старика причастны люди, известные как «друзья». На лице Смирнова не дрогнул ни один мускул. – Старик, – продолжал Савелий, – богат, одинок и практически беспомощен. Идеальная жертва для похищения. Доктор опустил глаза и поинтересовался: – Вы знаете, кто его сын? – Теперь знаю, – с вызовом ответил Герц и налил себе воды. Смирнов печально понаблюдал за тем, как полный бокал превращается в пустой, и произнес: – Ни один похититель не станет связываться со службой безопасности «Двоюродного брата». – Вам виднее. Доктор оставался невозмутим. Савелий расправил плечи, решился и вкрадчиво попросил: – Расскажите нам про «друзей», доктор. Вы старый товарищ Пушкова-Рыльцева. Вам известно, что он собирался уехать ото всех, чтобы, как вы выразились, «тихо помереть». Такие вещи говорят только самым близким! Мне кажется, у вас и старика были и есть общие «друзья». Расскажите о них. Гари Годунов выдвинул челюсть: дал понять, что присоединяется к просьбе. Однако доктор, недоуменно поднявший было брови, теперь улыбался. – Молодые люди, это глупо. Неужели вы решили, что я имею отношение к мафии? – Мы ничего не утверждаем, – деревянным голосом произнес Савелий. – И мы не молодые люди. У нас есть веские основания для подозрений. – Переубедите нас, – небрежно предложил Годунов. Доктор улыбнулся еще шире: – Но чего ради? Вы что, работаете в полиции нравов? – Ха, – выдохнул Годунов. – Это не разговор. Савелий – журналист, я – литератор, мы известные люди, у нас репутация. Наше слово кое-что весит. К тому же вы читали мою книгу… Обещаю, все останется между нами. Мы хотим знать, можно ли вам верить. Хотим понять, почему пропадают люди. А вы ведете себя как человек, который знает многое, если не все, и помалкивает… |