Онлайн книга «Жизнь удалась»
|
– Да. – Тебе жаль себя? – Очень, – признался Матвей. – Я не хочу умирать. Я хочу назад. Я жить хочу! Отпустите меня. За что мне моя смерть? Это несправедливо! Неправильно! Нечестно! Я здоровый и крепкий, я молодой. Я даже детей еще не родил. Почему со мной так обошлись? – Ну, насчет «здоровый и крепкий» – это ты погорячился. Знаешь причину своей смерти? – Нет. – Сердце. Оно не выдержало. Слабое было. Обширный инфаркт – и все. Точка. Радуйся – ты умер легко и быстро. Кстати, могло быть и по-другому. – Например? – Например, не инфаркт, а инсульт. Ты не умер совсем, но стал растением. Не можешь пошевелить ни рукой, ни ногой. Себя не контролируешь. Ты живой, но твое состояние хуже смерти. Ты ежедневно наблюдаешь, как твоя жена превращается в расплющенную горем женщину. Она ухаживает за тобой, вытирает слюни и сопли, а ты страдаешь оттого, что за твои ошибки расплачивается самый близкий тебе человек… – А можно вопрос? – перебил Матвей. – Конечно. – А я куда попаду – в рай или ад? – Обсудим это позже. – А Страшный суд будет? – Страшный суд? А разве не всякий суд страшен? – Будет или не будет?! – Будет. – И конь бледный? И великая блудница? – Где ты про это слышал? – Не слышал. Читал. В «Апокалипсисе». – Понятно. Блудница, надо же… И купцы земные восплачут и возрыдают о ней, потому что товаров их никто не покупает… Корицы и фимиама, и мира и ладана, и вина и елея, и муки и пшеницы, и скота и овец, и коней и колесниц, и тел и душ человеческих… С какими еще священными книгами ты знаком? Талмуды? Коран? Ты, может быть, храм посещал? Имеешь опыт молитвы? – К сожалению, нет. – Звучит неискренне. – Еще один вопрос… – Пожалуйста. – А Бог есть? – Для тебя, дорогой, здесь все найдется. И Бог, и Суд, и все остальное. Если есть желание, можем начать прямо сейчас. – Что? – Суд. Матвей опять испытал ужас и содрогнулся бы, если бы имел тело – но не было тела; хладное, распластанное, оно лежало сейчас в какой-то грязной широкой комнате на обширной, неопределенного цвета поверхности, омерзительное в своей наготе, синевато-зеленоватое, раздутое, рот оскален, и видны неровные желтые зубы. Двое в клеенчатых фартуках – старый и молодой – неторопливо прохаживались вокруг. – Суд! – выкрикнул Матвей так громко, как только мог. – Суд!!! О Господи! Я не готов! Рано, рано! Почему сейчас?! Мне нужно время! – Зачем? – Как «зачем»? Что значит «зачем»? С мыслями собраться! Подготовить ответы! – А ты разве не подготовил ответы заранее? Все-таки тридцать девять лет прожил. – Я же не знаю вопросов! – возопил Матвей в смятении. – А вопросов и не будет. – Какой же это тогда Суд??!! – Страшный. Какой же еще. – Но я не страх испытываю! Это больше чем страх, гораздо больше! Я не могу, я немею, я… я в шоке! Я не способен! Давайте отложим! Перенесем! Я не в состоянии защищаться! Понимаете, есть такие поступки, они внешне, со стороны, выглядят как явный грех, непростительный, но их можно объяснить, привести аргументы в оправдание… Все можно объяснить, все! Но только не сейчас! Умоляю! – А когда? – Не знаю! Вам виднее! Я тут впервые, в конце концов! Установилось молчание. В этот момент – когда утихли все звуковые вибрации – Матвей ощутил предельное одиночество, но тут звук появился опять, и ему стало легче. Он понял, что в его состоянии лучше говорить на любые, пусть самые неприятные темы, общаться с кем-то, пусть невидимым и неизвестным, нежели молчать и ничего не слышать. – Ладно. Сменим тему. Что ты видишь сейчас? – Свое мертвое тело. Только чем я вижу, если глаз у меня нет? – А ты не видишь. Или видишь, но не глазами. Ты просто летаешь вокруг, тоскуя по своей привычной оболочке – эта тоска и есть твое зрение. Кстати, как она тебе? Оболочка? Твое мертвое тело? Матвей мучительно стал подыскивать и наконец нашел нужное слово: – Оно… оно безобразно. Непонятно только, почему такой вид… Зеленое, раздутое… – Ты скончался в неудобное время в неудобном месте. У людей, находившихся рядом с тобой в момент твоей смерти, проблем и без тебя хватает. Тебя везли всю ночь. Подальше от дома, где все произошло. Выбросили в глухом болоте… – Гады. – Да брось ты. Какая теперь разница? – И все-таки. Зачем они так со мной? Как с собакой… Все обезображено… Это вообще я или не я? – Матвей напряг зрение. – Не похож! Это не я! У меня пальцы на руках длиннее! И грудь не такая волосатая! Это не я! Я не умер! А что за люди вокруг меня? – Работники морга. – Мужики! – опять закричал Матвей. – Это не я! Я не умер! Санитар – тот, что был помоложе, очень бледный и некрасивый, сам отдаленно смахивающий на покойника, – вздрогнул и пробормотал: – Опять я что-то слышал. Старый хмыкнул и неторопливо вытащил из-за фартука сигареты. – Поработай тут с мое – каждый день будешь что-то слышать. Лично я давно уверен, что все они… ну, не до конца мертвые. Кто-то шевелится. Кто-то вздыхает. Глюки. Воображение играет… – Это не я! – исступленно кричал Матвей. – Успокойся, – ответили ему. – Кстати, сейчас твоя жена придет. Она тебя опознает. Сам во всем убедишься… – Не опознает! Потому что это не я. Я не умер! Я живой. Я не хочу… Я хочу жить!!! Я не хочу в морге лежать… – Ты уже там. Вернее, не ты, а твое тело. Что, оно тебе не нравится? – Нет. – Оно безобразно? – Да. – Думаешь, оно выглядело лучше, когда в нем была жизнь? – Конечно. – Уверен? – Да! – Тогда полюбуйся на себя живого. Теперь Матвей увидел самого себя, деловито выскакивающего из стеклянных дверей то ли банка, то ли офисного центра – кейс в руке, другая в кармане брюк. Вот он поднял голову, вот можно различить выражение лица… Очень похож на меня, подумал Матвей, но явно не я. Сходство, конечно, необычайное. Прическа, одежда и кейс такой же… Походка и все жесты в целом близки к оригиналу… Лицо практически неотличимо… – Это я? – с изумлением спросил он. – Конечно. Что, не похож? – Нет. Я – другой. То есть был другой… |