Онлайн книга «Йод»
|
Я кивнул. А что я мог сказать? «Слава, бросай свой бизнес, иди работать за зарплату»? Я это уже говорил. – Когда ты женишься? – Денег нет, – ответил друг. У кого годами нет денег, те произносят эту фразу очень спокойно; равнодушно констатируют. – У мамы, – продолжил он, – на левом глазу минус восемь и почки отказывают. Ей семьдесят один будет. Я нашел нормальную больничку, там сорок пять тыщ просят. Вот, коплю. Между прочим, она до сих пор руками стирает, и я ей машинку еще на Пасху обещал... – Получается? – Что? – Копить. – Нет, – мрачно ответил Слава. – Я, наверное, в разгонщики пойду. Ментовскую форму куплю – и вперед. У банкоматов буду дежурить, жучков ловить, которые наличность незаконно отмывают. А чего? Мне ментовская форма идет, я проверял. – А поймают? В форме? Слава равнодушно пожал плечами. – Ну, форму носить – не преступление. Скажу, что девять лет сидел, испытываю антипатию к представителям правопорядка, проблемы, расстройство психики, – вот, доктор посоветовал погоны и фуражку носить, чтобы, значит, победить страх и заделаться полноценным честным гражданином. Я сменил позу и вздохнул. Слава, чуткий человек (за девять лет станешь чутким), тут же поднял руки в жесте извинения – мол, не слушай, братан, мои мелкоуголовные бредни – и изложил суть вопроса: есть мальчишка, согласен на любую работу, надо его пристроить, хотя бы временно. – Он хороший парень. Я кивнул – без особого воодушевления – и ответил: – Хороший парень – не профессия. – Ты же говорил, что тебе нужны люди. – Были нужны. – А сейчас что? – А сейчас, – сказал я с удовольствием, – меня тут нет. Я соскочил. Больше здесь не работаю. – А где работаешь? – Нигде. Сейчас, братан, я отдыхаю. У меня волосы на груди отдыхают, и мизинцы на ногах. Если честно, мне даже говорить с тобой трудно, потому что язык тоже отдыхает. Мне курить лениво и думать. Все позади, Слава. Кина не будет. Прощай, русский бизнес, я буду по те7 бе скучать. – Понятно, – пробормотал друг. – А что будешь делать? – Не знаю. Уеду. На Кубу. Или в Китай. – В Китае грязно. Я отмахнулся. – Больше грязи – шире морда. Так говорил мой сосед по парте. Некто Поспелов. Мы с тобой на «Матроске» четыре поколения вшей своей кровью выкормили, а ты меня грязью пугаешь. – Хо! – негромко засмеялся Слава. – Ты вшей не видел. Вот во Владимире – это вши. Реальные поросята. Он подумал, посмотрел на меня – довольного, расслабленного – и произнес осуждающе: – Гонишь ты. Братану своему, близкому человеку, гонишь. Какой из тебя китаец? У тебя же батарейка в жопе. Ты что-то задумал. Что-то мощное. Какое-нибудь крутое замутилово на сто лимонов баксов. И теперь шифруешься, чтоб никто не догадался. – Нет, родной. Больше никакого бизнеса. Надоело, не могу больше. Устал, противно. – Гонишь, – повторил Слава. – Такие, как ты, не бросают бизнес. – Еще как бросают. – А на Кубу, я слышал, надо уезжать только с полными карманами. Когда денег на всю жизнь наворовано. – Значит, я буду первый, кто отчалил на Кубу с пустыми карманами. – Никуда ты не отчалишь. Лучше скажи как есть. Скажи, что надоел тебе братан Слава и ты решил ему втереть про Кубу и прочий Китай. – Говорю тебе, я завязываю. – Ты не можешь завязать. – Почему? Слава цыкнул зубом. – Что ты там будешь делать? На Кубе? Пузо греть и сигары курить? – Что-то в этом роде. – Ладно. Не хочешь говорить – не надо. Куба – пусть будет Куба. Значит, я зря приехал. – Может, и не зря. Что он умеет, твой парень? Быстро выяснилось, что Слава и сам толком не знает, что умеет парень. Пришлось позвать самого парня, ожидавшего во дворе: светловолосого, лохматого, лет едва ли двадцати пяти, в старых джинсах и модной размахайке на трех пуговицах. Он двигался естественно, даже приятно. Назвался Владом. Ладонь была вялая, но я не испытал неприязни. Мальчишка держался очень свободно, без усилий балансируя на грани раскованности и развязности. – Вообще я электрик, – вежливо сообщил он. – Почему не работаешь по специальности? Он улыбнулся: – Это я еще успею. Я кивнул. Слава ждал, смотрел в сторону. Я не хотел ему отказывать. С кем годами кормил вшей, тому без веской причины не отказывают. – Слушай, Влад... – Мне удалось изобразить деловую задумчивость. – Ты... посиди пока. Подожди. Я тут не главный и вообще – никто. Но те, кто тут главные, – мои товарищи. Если ты им подойдешь – начнешь работать хоть сейчас. Новичок мгновенно кивнул. – Скорее всего, будешь на складе. Работа творческая, но физическая. И учти – еще ничего не решено. Мои партнеры посмотрят на тебя, поговорят с тобой и сами примут решение... Парень опять кивнул, посмотрел на Славу. Тот не7 брежно показал большим пальцем себе за плечо: свободен. Что-то меж ними было не так. Я быстро отбросил мысль, что мне навязывают очередного родственника. Родственников я на работу не брал. Я вообще никого на работу не брал. Когда-то я сказал Славе, что мне нужны люди, но сказал только для поддержания беседы. Слава Кпсс очень хотел быть мне полезен. Старый друг. В моем кругу это называется «вместе учились», и одновременно указательными и средними пальцами обеих рук демонстрируется решеточка. Шутка, да, но мы действительно учились. Прилежно. Я – три года, он – девять лет. Теперь ему очень нравилось приезжать и говорить со мной «за бизнес». Все, что он предлагал, я тут же выбрасывал из головы. Но никогда не разубеждал. Говорил, что надо посчитать, обдумать. Потом совал несколько купюр – и друг уезжал, довольный. Не тем, что добыл деньги (он и без меня нормально обходился), а тем, что доказал себе собственную значимость. – Он кто? – спросил я у Славы. – Не важно. Главное, чтобы его зарплату отдавали мне. – Я так и понял. Сколько он задолжал? – Штуку зелени, – брезгливо сказал Слава. – Послушай, это ваши дела. Я не принимаю участия в работорговле. Если ребята его возьмут – а могут и не взять, – они будут отдавать деньги – ему. А не тебе. Дальше сами разбирайтесь. Ровно через три месяца, когда ему выплатят тысячу долларов, он будет уволен. Встали. Слава обнял меня. – Не напрягайся. Он нормальный. Он сам предложил мне отработать долг. Он никто. Фуцан. Издалека приехал. |