Книга Когда стреляет мишень, страница 7 – Михаил Серегин

— Что так?

— Просто стала еще красивее. — Свиридов усмехнулся и сел на бортик рядом с ней, не обращая внимания на то, что только что выданные ему дорогие стильные туфли и штанины брюк легкого строгого костюма — тоже, вероятно, не самого дешевого — погрузились в прозрачную голубовато-бирюзовую воду бассейна.

— Разве это плохо?

— Для меня — да. Я же должен быть твоим, понимаешь ли, телохранителем, как мне это сегодня буквально на пальцах объяснял твой дражайший супруг. Те-ло-хра-ни-те-лем, — по слогам повторил Владимир и весьма откровенно смерил насмешливым взглядом обтянутое мокрым купальником стройное тело молодой женщины.

— Володя, прекрати, — мягко сказала Аня и накинула на плечи тонкое полотенце. — Что это за мальчишество, в самом деле?

— Никакого мальчишества, — вздохнув, проговорил Владимир и отвернулся. — Так в чем будут заключаться мои обязанности? — после несколько затянувшейся неловкой паузы спросил он. — Сергей Всеволодович отдал меня всецело в твое распоряжение, но так и не уточнил, чем мне, собственно, предстоит заниматься.

— Ты будешь находиться при мне неотлучно, — глядя в сторону, сказала Аня, а потом вдруг резко повернулась к нему, и он увидел ее смелые и честные глаза, в которых был его смертный приговор. — Ведь все давно закончено, Володя, и нет смысла говорить о старом и даже вспоминать. А ты.., просто так мне будет спокойнее.

Я могу себе позволить разориться даже на такого дорогостоящего телохранителя, как ты.

Она приблизила свое лицо вплотную к его словно окаменевшим чертам.

— Ведь правда?

— Все верно, Анечка. Только один момент: я никогда прежде не работал телохранителем. Скорее обратное.., диаметрально противоположные функции. Ну, кому я рассказываю, ты же все помнишь.

Аня беспечно махнула на него рукой.

— Ну что ж, — подвел итог своим разглагольствованиям Свиридов, — в конце концов, это далеко не самое неудачное для меня трудоустройство.

— Правда? — улыбнулась она.

«Даже улыбка у нее стала иной — уверенной, открытой и почему-то неискренней... — подумал Свиридов. — Ну что, значит, так и должно быть...»

* * *

Они сидели в одной из бесчисленных комнат коваленковской виллы, в ушах назойливо бился бодрый латиноамериканизированный звук риккимартиновской «Livin la vida loca», которая за лето стала чем-то вроде похоронного марша для ценителей настоящей музыки.

К последним Владимир себя никогда не причислял, но от Рики Мартина у него начинались спазмы в горле и аллергические высыпания на коже.

Впрочем, сейчас ему было не до музыки.

— Каким образом вышло так, что Фокин стал начальником службы безопасности этого самого... «Сибирь-Трансойла»? Только не говори мне, Аня, что это простое совпадение. Я все равно не поверю.

— Не знаю.., конечно, это не совпадение, только... — Аня посмотрела на Володю и, обиженно поджав губы, внезапно спросила в упор:

— Ты ведешь к тому, что это я порекомендовала Афанасия на эту должность?

— Ну порекомендовала же ты меня, — пожал плечами Свиридов.

— Так это совсем другое! Ты отвечаешь только за мою личную безопасность, а Фокин являлся начальником секьюрити московского офиса огромного концерна! Сергей.., м-м-м... Коваленко и слушать бы меня не стал.

— Возможно, что все это и так, — кивнул Владимир, — вот только кто, в таком случае, так удачно пристроил Афанасия прямиком к твоему мужу?

Губы Ани искривила досадливая усмешка, и она, не в силах скрыть раздражения, произнесла:

— Что-то вы стареете, Владимир Антонович.

Подозрительны стали и недоверчивы. Что-то раньше я такого за тобой не замечала.

— Я тоже. Только ведь и ты уже не та, — не остался в долгу Свиридов. — Ладно, — он поднялся с кресла и, дотянувшись до пульта дистанционного управления, выключил стереосистему, из колонок которой доносились финальные завывания латиноамериканского идола. — Нам нужно возвращаться в Москву. Именно это следует из твоего недавнего телефонного разговора с Сергеем Всеволодовичем?

Аня согласно кивнула.

* * *

Великолепный «Мерседес», который Коваленко совсем недавно подарил своей жене взамен разбитого ею «Рено», легко вынес Свиридова по подъемной наклонной — градусов в тридцать — тридцать пять — плоскости из подземного гаража, где находилась большая часть коваленковского автопарка.

Он распахнул перед Аней заднюю дверцу, она села, и «мере» выехал в распахнутые охраной ворота.

— Я не понимаю, — проговорил Влад, — тут столько охраны, что дальнейшее усиление службы безопасности — просто бессмысленный перевод денег. На территорию загородного дома Сергея Всеволодовича даже мышь не прошмыгнет.

— Ты опять за свое? — сумрачно откликнулась Аня. — То есть ты хочешь сказать, что в этой вилле я в полной безопасности?

— Разумеется.

— И никто не сумеет добраться до меня, раз мой муж снабдил этот особняк столь впечатляющей охраной?

— Ну конечно.

Аня неожиданно рассмеялась. Так, как смеялась раньше — звонко, открыто, искренне. Влад поморщился и машинально увеличил скорость автомобиля.

— Нет, Володька, это забавно! — наконец выговорила она. — Как основательно ты убеждаешь меня в том, что моя безопасность столь же незыблема, как пирамида Хеопса.

— Не говори фигурально, ек-ковалек!

— А что, — Аня понизила голос почти до шепота и, наклонившись вперед, почти коснулась губами уха Свиридова, — даже ты не сумел бы проникнуть в этот особняк.., если бы тебя наняли уничтожить меня?

Свиридов ничего не ответил, да и несложно понять почему: ответ на такой вопрос требовал недюжинных усилий. Тем более что Владимир прекрасно осознавал, каков должен быть ответ.

И в том, что этот ответ будет совершенно соответствовать истине, он нисколько не сомневался.

— Что же ты молчишь? Ты сумел бы проникнуть в этот особняк и потом так же незаметно уйти из него? — настойчиво повторила Аня.

— Да.

— Вот видишь, — горько усмехнулась она, — а ты еще говорил, что я в полной безопасности.

Значит, есть люди, которые способны... Вот потому я и хотела, чтобы ты был моим личным телохранителем.

Свиридов продолжал сидеть с невозмутимым, каменным лицом, легкими поворотами руля ведя разогнавшуюся почти до двухсот километров машину по трассе.

— У меня создается впечатление, что ты что-то постоянно недоговариваешь, — наконец сказал он после минутного молчания. — Конечно, ты не обязана ничего мне объяснять, воля твоя.

Просто.., не нужно так со мной поступать...