Книга Подарок девушки по вызову, страница 24 – Михаил Серегин

— Зачем это? — задыхаясь, проговорил Кропотин.

— А ты что, собираешься лезть через забор, чтобы нас подстрелили, как куропаток? — рявкнул Влад и нажал на курок «узи».

Во все стороны брызнули осколки тонированного бокового стекла, жалко заквакала включившаяся сигнализация, но Владимир тут же просунул руку в пробой и отключил ее, а потом забрался внутрь и скомандовал Кропотину:

— Стреляй по ним!

И пора было бы. Из дома уже выскочили Дамир и Перевийченко и короткими, но очень быстрыми перебежками, прикрывая друг друга не очень действенной, но интенсивной стрельбой, стали приближаться к джипу, в котором Влад лихорадочно соединял проводки зажигания.

Лера взглянула на стремительно приближающихся Дамира и Станислава Григорьевича, и тут же над ее головой — в пяти сантиметрах — прожужжала пуля, а девушка почувствовала, как на ее голове слабо зашевелились волосы.

Кропотин не сидел сложа руки: препарат действовал. Он вынырнул из-за капота и в тот момент, когда Дамир, согнувшись, побежал к джипу, нажал на курок. Очередь вспорола прохладный ночной воздух, Дамир замахал руками, словно пытаясь отмахнуться от пуль, как от назойливых мух, а потом на полной скорости нырнул лицом вниз и проехал по асфальту.

— А-а-а!! — торжествующе закричала Лера, а Кропотин, не убирая словно бы прикипевшего к курку пальца, продолжал упоенно раздирать ночную тьму смертоносными очередями. Подстреленный Дамир, вероятно, оглушенный падением, зашевелился и пополз к деревьям, окружавшим автостоянку. За одним из этих деревьев уже спрятались Перевийченко и несколько подоспевших ему на помощь охранников.

Тем временем Владу наконец удалось завести джип. Он открыл перед Лерой и Дмитрием дверцу и, не дожидаясь, пока они удобно расположатся и захлопнут распахнутую дверцу, стронул джип с места и, набрав скорость, поехал к воротам.

Из-за дерева выскочил Перевийченко и несколько раз выстрелил вслед удаляющейся машине. Одна из пуль разбила заднюю фару, еще две звонко щелкнули о бампер. Это стало сигналом: вслед джипу полились веерные автоматные очереди.

Мелькнула ограда, перед лобовым стеклом выросли аккуратно запертые высоченные ворота из того же фигурного черного чугуна, с позолоченными бронзовыми наконечниками, и в следующую секунду мощный удар высадил их вместе с петлями, и ворота, на доли мгновения завибрировав в оглушенном жутким металлическим грохотом упругом ночном воздухе, описали короткую дугу и грудой искореженного и погнутого металла рухнули на асфальт.

Один из бронзовых наконечников отвалился и покатился по дороге, попал под заднее колесо стремительно вырвавшегося со двора, как черт из табакерки, джипа и отлетел в сторону…

Габаритные огни «мерса», унесшего с собой Свиридова, Кропотина и Леру, стремительно растаяли на излете ночной улицы.

* * *

Перевийченко окинул скептическим взглядом пролом в ограде церетелиевского двора, потом холодно посмотрел на поднявшегося с земли Дамира и сказал:

— Да, здорово облажались.

— В чем дэло?

Дамир вздрогнул и сильно побледнел, услышав этот спокойный и сильный голос. Несмотря на ранение, отделался он, можно сказать, легким испугом: пуля лишь слегка задела левую ногу.

Станислав обернулся и сказал бесшумно подошедшему к ним Церетели:

— Ушел Свиридов. Почувствовал.., опытный зверь. И этих прихватил.

Мамука молчал, и это было самым страшным симптомом: гневные крики были самым невинным выплеском его эмоций. Молчание заставляло ждать чего-то жуткого.

Они вошли в залитый светом вестибюль. В кресле уныло сидел Дэне и растирал ушибы и синяки.

Рыжий Петя все так же валялся без чувств, уткнувшись щекой в поверхность стола.

Со стола по капле сочилась и падала на пол кровь.

— Молодэц!! — с чувством выговорил Церетели. — Профэссионально сработал!

Дэне вздрогнул и поднял голову, показывая бледное как полотно лицо.

— Да нэ ты профэссионально сработал, болван, — внешне беззлобно проговорил шеф. — Хотя ты тоже сделал все максымально вазможное… В общэм, ты уволен.

Тот страдальчески наморщил лоб, словно силясь вникнуть в беспощадный смысл только что произнесенной фразы, и начал было маловразумительно мусолить ответную речь, но Церетели не стал его слушать. На его широких скулах вздулись и заходили желваки, а темные глаза яростно сверкнули, как клинки извлеченных из ножен кавказских кинжалов.

И заметить бы это Дэнсу, и перестать бы фальшиво гнусить о пощаде и оставлении на высокооплачиваемой и не пыльной работе, но нет. Опутанный страхом и чисто утилитарными соображениями мозг его отказывался реагировать на эти зловещие признаки редкого, но всегда неукротимого и беспощадного гнева Аменхотепа.

— Да я… Мамука Шалвович.., ведь я ничего не мог…

— Ты в самом дэле ничего нэ мог, — медленно произнес Церетели, — поэтому я и говорю тебе: ты уволэн. А если ты нэ панымаешь простого русского языка, так я вискажус в иной форме.

И одним коротким молниеносным движением Мамука выхватил пистолет из рук Перевийченко и, не целясь, выстрелил Дэнсу в лицо. Тот не успел даже испугаться, как возле его переносицы выросла алая клякса, а голову тяжело и неотвратимо рвануло назад, и незадачливый охранник с простреленным навылет черепом безжизненно повис в кресле.

— Вот теперь ты уволен окончательно, — невозмутимо резюмировал действия шефа Перевийченко.

И он взял со стола телефон и, набрав номер, проговорил:

— Говорит Станислав Перевийченко.., да, Перевийченко. Совершено нападение на дом Церетели.

Угнан джип. Есть убитые и раненые. Джип «Мерседес» светло-серый, номер такой-то. Срочно.

— Кому ты звонил? — спросил Церетели.

— В отдел по борьбе с организованной преступностью, — коротко ответил тот.

* * *

— Куда сейчас? — быстро спросил Кропотин.

Свиридов покосился на него краем глаза и в тон ответил:

— Пока к Фокину. У него как в крепости Измаил. А утром будем думать.

— Но ведь уже поздно. Около трех ночи.

— Если ты думаешь, что он спит, то жестоко заблуждаешься. Вероятно, сегодня опять какой-нибудь великий церковный праздник, и он, как истый пастырь, отмечает его бдением и молитвой.., с парочкой своих прихожанок.

Они бросили джип в двух кварталах от дома отца Велимира в какой-то мрачной сырой подворотне.

Уставший от жизненных впечатлений синемор, прикорнувший на лавочке и разбуженный шумом двигателя и шорохом шин, взглянул на них, кажется, неодобрительно, а потом перевел взгляд красных глаз на лежащую рядом пустую бутылку из-под какого-то дешевого синюшнего пойла и тоскливо вздохнул.