Онлайн книга «Если надо - порвем НАТО»
|
Можно было подумать, что после столь нервного жеста по всей поляне пройдет глубокая трещина. – Тихо, психовать не надо. Давай рассказывай, сколько вас там? – А что им будет? – уже начала беспокоиться девушка. – Ничего не будет, – зло ухмыльнулся лейтенант. – Рассадят всех по вагонам и отвезут в Сибирь. Высадят – и живи как хочешь. Вот сейчас лето закончится, там осень, а потом зима, и никого не останется в живых. Голодная, страшная смерть. – Вы шутите, – отстранилась от офицера защитница зайчиков и белочек. – Фамилия! – рявкнул Мудрецкий и, приблизившись к ней на минимальное расстояние, зло посмотрел глаза в глаза. – Вы что? – зашептала она. – Миронова я. – Имя! – Маша. – Слушай меня, Маша, – страстно зашептал Юра. – Ты сейчас нам все обо всех расскажешь, или... Она покраснела и попыталась отпихнуть лейтенанта, но Простаков, стоящий сзади, тут же сковал ей руки, завернул их за спину и, улыбаясь, глядел на лейтенанта. Но тот ничем не выдавал собственного настроения. – Еще раз меня тронешь, отведу вон к тому дереву, – лейтенант показал на высокую сосну, – и пущу пулю в лоб, поняла? – У тебя даже пистолета нет, – огрызнулась Маша. – А я тебе эту пулю между глаз руками затолкаю, – услышала она над головой, далее последовал злой, садистский смех. Валетов подскочил к ней и поспешил заверить: – Он может, он такой. Он пальцами гвозди в узлы вяжет. А уж тебе твою тупую головешку продырявить сможет за три секунды. – Я буду кричать, – всхлипнула она. – Ты государственный преступник, – продолжал лейтенант. – Сколько в лагере народу? – Да не знаю я, может, человек сто. – Не ври, засранка! – Лейтенант запустил свою ладонь в короткие каштановые волосы, притянул ее голову к себе и зло зашептал на ухо: – Или ты сейчас все расскажешь, или тебя никто никогда не найдет. Валетов с опаской посмотрел на своего командира и подумал, на самом деле, что ли, он уже того-этого. Численность обитателей лагеря была названа с точностью до одного человека. – Нас сто шестьдесят два, – потупив глаза, сообщила девушка. – Какие у вас планы на сегодня? – продолжал утюжить ее лейтенант, достаточно больно таская за волосы. Голова девчонки моталась туда-сюда. – Говори, Миронова Маша, мать твою. – Мы... должны... – она делала между словами небольшие паузы, что еще больше бесило Мудрецкого. – Быстрее! – Мы должны сегодня были спуститься с горушки и в низинке развернуться в живую цепь, закрывая проход военным на их полигон, где они обычно пускают вредные дымы. – Да кто тебе сказал, что они вредные? – отпустил девчонку лейтенант. – Ты вот хоть раз нюхала хоть чего-нибудь когда-нибудь? – Она, поди, только дихлофос нюхала, – съязвил Валетов. – Тебе сколько лет? – Семнадцать. – Ни фига себе, а какая развитая! – произнес человек сверху. – Я не только развитая, я знаю то, что лучше всех трахаются французы. У нас их в лагере десяток, они все из Парижа. – С французами у нас тоже все хорошо, – заверил ее лейтенант. – Хочешь, мы тебе устроим приключение, запомнишь на всю оставшуюся жизнь. – Да откуда тут у вас французы? – начала спорить Миронова. – Все оттуда, из Парижу, – сообщил сверху Простаков. – Не из Парижу, а из Парижа, – вякнула семнадцатилетняя гринписовщица. – Кто у вас там предводитель, в вашем племени? – Не скажу, – гордо сообщила она. – Да? – Лейтенант подошел и снова схватил ее за волосы. – Тогда будем пытать. – Жанна д’Арк. – Кто?! – сморщился лейтенант. – Я не знаю, как ее зовут. Все называют ее Жанна д’Арк или просто Жанна. Она из Бельгии. Приехала сюда, чтобы защищать природу. – Да? Оставила там своего любовника, свою старую мамку, папку, учебу или работу и за десять тысяч километров поперлась под российскую деревню Дубровку махать плакатами? И все это задаром? Ты, девочка, не понимаешь, во что ввязалась. Представляешь, тебя покажут по телевизору с антироссийским плакатом в руке, а твои мама и папа будут опозорены на весь белый свет и не смогут посмотреть спокойно в глаза соседям. – У меня очень известные родители! – воскликнула Маша. – Так вот тем более, зачем тебе их позорить. – Нам говорили, что мы защищаем природу. – Вы херней занимаетесь. Много среди приехавших сюда русских? – Да большая часть! Иностранцев всего человек двадцать. – Но они вами руководят, как стадом баранов, да? А во главе стоит эта Жанна д’Арк. Как она выглядит? – Ну, такая баба... – Ясно, не мужик, раз Жанна. Рост? – Маленькая она, вот... как вот он, – Маша показала на Валетова. – Слышь, Фрол, невесту тебе нашли, – сообщил Простаков. – Заткнитесь! Сколько ей лет? – Пятьдесят. – Пятьдесят лет? – не поверил Мудрецкий. – Значит, всю эту акцию возглавляет старая жаба. Она по-русски говорит? – Плохо, но слов много знает. Понимает все. – Это хорошо. Пойдешь сейчас с нами. – Куда? Отпустите меня! – «Отпустите» можно кричать, когда тебя те, которые из Парижа, трахают, а с нами пойдешь без разговоров. Простаков, на плечо! – Есть! * * * Результата набега на лагерь гринписовцев Стойлохряков ожидал, сидя в салоне собственного автомобиля. Он встретил пленницу легким кивком головы. Девушка сразу же уловила, что все издевательства, которые учинили над ней лейтенант с солдатами, здесь продолжаться не будут, и поспешила пожаловаться: – Они всю меня облапали, а вот этот вот, – она показала на Мудрецкого, – тряс меня за волосы. Надув щеки, комбат строго посмотрел на лейтенанта и солдат, потом вновь на Машу: – А вам-то, девушка, что больше не понравилось?... Когда вас лапали или за волосы трясли? Миронова молчала, а Валетов поспешил доложить о результатах допроса: – Там у них всем заправляет какая-то Клара Цеткин. – Не Клара Цеткин, а Жанна д’Арк, – поправила Миронова. – Тебя как зовут? – спросил Стойлохряков, опускаясь вновь на кресло водителя, но так, что ноги оставались на земле. – Маша. – Послушай, Мария, дело, которое вы тут затеяли со своими товарищами, государству совсем не нравится. |