Книга Разговорчики в строю, страница 60 – Михаил Серегин

- Ну ты не засиживайся, на работу опоздаешь.

Максим встал, она поднялась вслед за ним. Наградив жену долгим и страстным поцелуем, он надвинул на лоб кепку и в прекрасном настроении вышел за калитку частного дома, где они жили, и отправился на службу.

У всех мужиков, кому под тридцать, уже давно бегали маленькие карапузы, а у него и у его самой красивой жены в батальоне никого не было. Уже давно поговаривали о том, что он, или она, или оба чем-то там больны и у них никогда не будет своих детей.

Капитан топал на развод, продолжая вычислять, в какой же день все-таки они могли заделать-то. В правильности результатов теста он не сомневался, и сейчас его мысли плавно перетекли на тему, кто же там завязался: мальчик или девочка?

В полузомбированном состоянии капитан провел день, а ближе к вечеру неожиданно для самого себя он осознал, что дело нечисто. Спустя шесть лет супружеской жизни и двух лет целенаправленного желания завести детей в себя как в мужчину он уже верить перестал, или, во всяком случае, у него оставались очень серьезные сомнения на свой счет. Думать о том, что причина невозможности завести детей кроется в его жене, он и помыслить не мог. Все на себя списывал, чем время от времени сильно терзался и заливал все свои ощущения большим количеством водки.

Вернувшись вечером домой, Максим усадил напротив себя свою Женечку и, не думая о последствиях, напрямую спросил у нее:

- Послушай, у нас давно ничего… Я уж и не думал, что у нас… Я здесь был в командировке. Ты ни с кем?..

Дальше ему не потребовалось ничего говорить, хотя он и не собирался продолжать фразу - и так все понятно. Вскочив со своего места, она надела ему на голову горячие макароны и ушла в комнату, оставив капитана обтекать. Столь бурная реакция не вселила уверенности в командира роты в том, что его жена оставалась ему верна, а, наоборот, усилила подозрения.

Ох уж эти небольшие воинские гарнизоны, где все друг друга знают, и выбор, прямо скажем, невелик.

Из комнаты понеслись рыдания. Он встал на пороге, сказал, что просит прощения, и вышел на улицу. Выкуривая одну сигарету за другой, Паркин бродил по поселку, пока, в конце концов, темные мысли не привели его к дому прапорщика Евздрихина.

Результатом трехчасового заседания явилось вялое поскрябывание в калитку на начальном этапе, а потом пьяные вопли: «Женя, Женя!» на всю улицу и медленное втекание в дом в сопровождении собственной супруги и все того же прапорщика, находившегося, несмотря на экстраординарные объемы поглощенной водки, во вменяемом состоянии.

Доставив тело капитана Паркина на место, Евздрихин отправился домой под бок к жене, размышляя над причитаниями беспокойного мужа.

* * *

Весь перепачканный в машинном масле, Резинкин торчал кверху задом из капота «ЗИЛ-131», а прапорщик Евздрихин сидел на пустом ящике из-под снарядов и размышлял над тем, как быстро летит время. Он приводил пример самого Витька, который вот вроде едва пришел в боксы с фингалом под глазом от дембеля, а сейчас уже год прошел после тех событий. Еще годок - и обратно домой. Отдал долг Родине. После пространных рассуждений Петр Петрович пощипал свои пышные усы и обратился к заднице Резинкина с вопросом о мероприятии, состоявшемся более двух недель назад.

- Слушай, Витек, - прапорщик почмокал губами - хотелось курить, а здесь нельзя, - кончай ковыряться. Пойдем воздухом подышим.

Витек всегда готов отдохнуть. Ему ни денег, ни наград за отремонтированную машину никто не даст. Обтерев тряпкой грязные руки, Резинкин потопал рядом с прапорщиком к курилке.

- Слушай, - уже по дороге начал выспрашивать Петр Петрович, - вот вы огород у Паркина перекапывали?

- Перекапывали, а что? Товарища капитана притянули за то, что он солдатскую силу использует, которую нужно направлять на обороноспособность страны?

- Ты не умничай. Скажи лучше, сколько вас там было?

- А че случилось-то? - выпытывал Витек. - Трое: я, Простаков и Валетов.

- Значит, втроем копали?

- Втроем.

- И все перекопали?

- Все.

- И сколько вы там были?

Резинкин плюхнулся на лавку:

- Да целый день были, товарищ прапорщик, а че такое?

- Да ничего-ничего. - Евздрихин снова стал щипать собственные усы, затем задымил. - Ну, а как день прошел?

- Какой день?

- Не придуряйся. Когда огород перекапывали.

- А ну че, нормально прошел. Покопали да обратно приехали. Нам какая разница, где вкалывать? Ведь все равно найдут, чем заниматься.

- Это верно, - согласился прапорщик. - Как думаешь, у капитана красивая жена?

- А че, красивая, - согласился Резинкин. - Видели ее. Высокая блондинка такая. Ей каждый мечтает вставить.

- Какие вы все молодые да шустрые.

- Да а че такого, товарищ прапорщик, долго бабу трахнуть, что ли?

Евздрихин никогда не разговаривал с ефрейтором на подобные темы, и сейчас ему все это большого удовольствия не доставляло. Но то, что он слышал из уст молодого поколения, несколько озадачивало его.

- Ну если ты так рассуждаешь, то можно подумать, что у тебя была уже куча женщин в жизни.

- Ну не куча. - Витек сплюнул. - С десяток, наверно.

Прапорщик выдохнул:

- Шустрый.

- Да а че такого-то.

Подозрения после начала разговора с Резинкиным у прапорщика все более усиливались.

- Так ты говоришь, красивая жена. Да. А как зовут, знаешь?

- А понятия не имею. Мне зачем? Я ведь с ней туда не трахаться приезжал, а с ее огородом.

- И вы, значит, все время втроем в поле были?

Витек никак не мог понять, чего от него хотят:

- Да в чем проблема-то? Товарищ прапорщик, вы скажите мне прямо, а то я не понимаю, что вы спрашиваете. Ну перекопали мы огород, помогли товарищу капитану, можно сказать, чтобы он с голоду не помер вместе с его красивой, молодой женой.

- Ну, ладно. Ты мне много вопросов не задавай. Скажу тебе так, что украли кой-чего.

- У капитана Паркина украли? - не поверил Резинкин.

- Да, у него, - согласился Евздрихин и прищурился от табачного дыма. - Ты мне давай не виляй, прямо говори. Вот ты все время был в огороде?

- Да, все время, - уже раздраженно ответил Резинкин. - Все мы там были: и я, и Фрол, и Простаков. И ниче мы не брали. Пусть он на нас эти сопли не вешает! Козлина, - не стесняясь, выругался ефрейтор, зная, что последние слова прапорщик никогда капитану Паркину не передаст по той простой причине, что они оба механики-водители, и один другого из-за такой фигни, даже если у того что-то там украли, сдавать не будет. - А че пропало-то?