Книга Разборки в Японском море, страница 71 – Михаил Серегин

– Палермо, – обольстительно улыбнулся он.

– Ты итальянец?

– Дедушка родился в Неаполе, а потом приехал в Союз. Отец уже родился тут.

– Так Палермо твоя фамилия?

– Нет, – он покачал головой, глядя в ее большие зеленые глаза.

– А что? – Настя оказалась настойчивой девушкой.

– Прозвище.

– А имя у тебя есть?

– Зачем тебе?

– Просто интересно.

– Можешь звать меня Эдуардом.

– Можно, я буду звать тебя Эдиком?

– Тебе что, Палермо не нравится?

– Ну что, – их милую беседу прервал боцман, пришедший из бара с большим стаканом водки, – много сорвал?

– Я больше не ставил, ждал тебя. Познакомься – это Настя, – представил он свою новую подружку.

– Степан Ильич, – Череватенко поставил стакан на край стола и провел ладонью по черепу, словно приглаживая несуществующие волосы.

Он дождался, пока крупье начала принимать ставки, и выложил двадцать четыре фишки. Снова на красное. Это была уже довольно приличная сумма, если учесть, что одна фишка была достоинством в десять долларов.

– Пойдем отсюда, – Палермо наклонился к Настиному уху, – боцман сейчас снова проиграет и начнет буянить. А когда Степан Ильич буянит, лучше ему под руку не попадаться.

Настя хихикнула и отправилась следом за Палермо. Он подошел к покерному столу, за которым играли Мумба и Дудник.

– Мужики, это Настя.

– Юра, Нгамба, – оба обернулись и представились.

– Ой, какой черненький, – Настя удивленно посмотрела на ангольца.

– Папа у меня еще чернее, – Мумба улыбнулся ослепительной улыбкой.

– Хочешь присоединиться, красавица? – Дудка показал на стол.

– У меня нет фишек, – Настя развела руками.

– Давай, садись, – подтолкнул ее Палермо, – я за тебя поставлю.

Крупье, ловко орудуя специальной лопаточкой, сдала карты, когда Палермо с Настей устроились за столом. Палермо поставил по две фишки за себя и за свою новую подружку. Краем глаза Палермо заметил, что Череватенко отвалил от рулеточного стола и снова направился в бар с пустым стаканом.

– Червь опять проиграл, – шепнул он своим соседям, – еще один подход – и он взбесится.

– Может, выиграет, – предположил Дудка, глядя в карты.

– Я играю для того, чтобы получить удовольствие, – Палермо тоже посмотрел карты и попытался заглянуть в карты к Насте, но она прикрыла их рукой, – а ты?

– Хорошо, когда выигрываешь. – Настя покосилась на него, потом на свои карты. – У меня две пары.

– Неплохо. Посмотрим, что у крупье.

У девушки оказалась только пара. У Мумбы и Дудки игры не было, и они бросили карты и направились к бару, откуда только что отошел Череватенко с новой порцией водки.

– Ну как, Степан Ильич? – Дудка потрепал себя за ухо, в мочку которого была вставлена серьга.

– Я бы пустил их всех на корм кашалоту, – пробурчал боцман, – все время выпадает черное.

– На красное ставили только большевики, – заметил Дудка, – так что советую сменить цвет.

– Нет, – прорычал Череватенко, – теперь уже поздно.

Он снова приблизился к столу и выложил последние фишки, которые взял при входе. Заказав в баре новую порцию рома с кока-колой, Мумба решил заняться блондинкой, которая строила ему глазки.

– У тебя чего сегодня, только черное? – услышал он возмущенный голос боцмана.

Тот оперся руками на стол и угрожающе смотрел на крупье. Мумба понял, что боцман снова проиграл, и вернулся, чтобы отвлечь его, так как в его сторону начинали поглядывать охранники.

– Пошли выпьем, Степан Ильич, – Мумба схватил Череватенко за локоть и потащил к бару, – сегодня просто не твой день.

– Что значит не мой день?! – продолжал неистовствовать боцман. – Гребаный стол! Пусть меня разорвет в клочья, если я еще раз подойду к нему!

– Вот и правильно, – продолжал уговаривать его Мумба, – сейчас мы выпьем и отправимся дальше.

Куда они отправятся, Мумба не уточнял. Он заказал расстроенному Череватенко еще водки, которую тот одним махом выпил.

– Что, опять продулся? – с добродушной усмешкой посмотрел на него Дудник.

Этим он только раззадорил боцмана.

– Разнесу этот бордель к чертовой бабушке, – снова заорал Череватенко, грохнув пустой стакан об пол.

Хрустальный стакан разлетелся на мелкие кусочки, а Череватенко с вызовом взглянул на бармена.

– Он сам упал, – нагло заявил боцман.

– Вы должны заплатить, – бармен оставил других клиентов и замер напротив Череватенко.

– Может, ты меня заставишь? – ухмыльнулся боцман.

– Да ладно тебе, – Мумба похлопал Череватенко по плечу, – я заплачу, – повернулся он к бармену и достал из кармана деньги.

– Только попробуй, – зыркнул на него Степан Ильич, – будешь у меня неделю «машу» таскать.

– Ладно, кончай дурить, – Мумба все-таки сунул бармену помятую купюру незаметно от боцмана.

– Кто дурит?! – Боцман вскочил с банкетки и схватил Мумбу за отвороты рубахи. – Они здесь все сговорились. А ты с ними заодно?

– Остынь, Червь, – вмешался Дудка, видя, что боцман распалился не на шутку, – он-то тебе что сделал.

– Пусть не лезет не в свое дело, – Череватенко все-таки разжал свои лапищи и выпустил рубаху Мумбы. – Еще водки, – он хлопнул ладонью по барной стойке.

Не допив водку, Череватенко вдруг повернулся на сто восемьдесят градусов и устремился через весь зал к трапу, ведущему в помещение борделя. Дудник, сказав пару слов Палермо и Мумбе, оставил их в казино, а сам поспешил вслед за боцманом. Когда он поднялся по трапу, то увидел боцмана, препирающегося с охранниками. Те стояли у мозаичной двери и не давали боцману войти, учитывая его состояние.

– Мне нужен мой кэп, – голосил Череватенко, – а с вами я разговаривать не хочу, трепанги трепанированные!

Охранники грозили в ответ и еле сдерживались, чтобы не наподдать ярившемуся боцману.

– Ребята, – миролюбиво начал Дудник – он и сам уже подумывал, не лучше ли действительно вызвать капитана, – мы пройдем… мы ни к кому не имеем претензий.

– Ты не имеешь, – бестолково глянул на Дудника Череватенко, – а я имею. Прочь с дороги, лентяи!

Дудник удерживал боцмана, но тот, ловко увернувшись, толкнул одного из охранников и, прежде чем второй сообразил, что к чему, проник в холл. Тут он остановился в замешательстве, что дало возможность охранникам и Дуднику войти следом. Молодцы бросились к нему и заломили ему руки. Девицы, увидев взбешенного боцмана, испуганно заверещали, а некоторые с ногами забрались на диваны, словно боцман был диким зверем, внезапно выпущенным из клетки. На шум и крики вышла черноволосая помощница Валентины.