Книга Крестом и стволом, страница 84 – Михаил Серегин

Он с огромным трудом, с помощью Николая Петровича и диакона Алексия выбрался из машины, но отдохнуть с дороги ему не удалось.

– Вам из патриархии звонили! – захлебываясь от ужаса и восторга одновременно, выпалил Алексий. – Сказали, чтоб вы перезвонили, как только объявитесь! Номер я записал.

– Не говорили, зачем?

– Не-а, – замотал головой Алексий и с чувством добавил: – Вы что, это же патриархия!..

Отец Василий проковылял в бухгалтерию, выпроводил Тамару Николаевну погулять и набрал записанный Алексием номер. И, следует сказать, долго пребывать в неведении ему не пришлось.

– Что это вы за цирк там устроили, Михаил Иванович? – сразу обрушился на него один из бесчисленных патриарших клерков, явно из новеньких. То, что это – мелкий чиновник, да еще и без опыта, отец Василий понял сразу.

– А что такое? – спросил священник.

– Нам жалуются, что вы в гипсе и, уж извините, я цитирую: «с синей от перепоя рожей» на службы ходите! И что посмотреть на эту непристойность со всей области едут!

– Это не с перепоя, – поправил собеседника отец Василий.

– То есть?

– Рожа синяя не с перепоя.

– А с чего же еще? – Клерк на том конце провода, видимо, и представить себе не мог, чтобы рожа была синей не от водки.

– От побоев, – спокойно объяснил священник. – Заявление я в милиции оставил, можете сделать запрос, а отчет я и сам пришлю.

– Уж пожалуйста! – ядовито сказали на том конце провода. – Постарайтесь. И больше в храме в таком виде появляться не смейте! Вы не в балагане работаете!

– А это уж, извините, мне решать, – вежливо поставил собеседника на место отец Василий.

Не то чтобы он хотел с кем-нибудь поссориться, пусть даже и с рядовым клерком в рясе, нет. Просто в последнее время ему пришлось пережить столько всего, что мелкий патриарший чиновник со своими неумными претензиями на значимость оказался действительно последней каплей. «Когда-нибудь я об этом пожалею!» – остро осознал отец Василий и бросил трубку. Ему надо было спешить в милицию давать очередные показания.

* * *

До УВД было совсем недалеко, и отец Василий предпочел отправиться пешком. «Сопляк! – ворчал он. – Тебя бы на мое место!» Священник не ожидал, что простой телефонный разговор настолько выведет его из себя.

Его вдруг поразила мысль, что в этот момент он больше думал об этом дурацком разговоре, чем о двух невинно убиенных служителях закона. Это было тем более неприятно, что один из убитых, передав священнику журнал, фактически разделил с ним свою судьбу.

– Все! Хватит! – вслух оборвал себя отец Василий и застучал по асфальту костылями, изгоняя из себя страхи, сомнения и недовольство. У него была задача, и он обязался довести ее до логического конца!

Он стремительно дошел до управления, решительно поднялся по ступенькам, абсолютно игнорируя «прилавок» для посетителей, оттер постового загипсованной рукой и, пройдя в приоткрытую дверь, грозно навис над дежурным.

– У меня заявление, – сказал он.

– Выйдите, пожалуйста, – указал ему на дверь молоденький лейтенант.

– У меня заявление, – повторил священник, – по поводу убитых три недели назад ваших сослуживцев.

– Чего?! – брови лейтенанта взлетели вверх.

– Я нашел их трупы километрах в двадцати от города. Могу показать.

– Не понял, – послышался из дверей голос постового. – Это вы про Синицына и Бахтина?

– Верно, – кивнул священник.

– Так ч-что ж-же в-вы стоите?! – побелел и начал заикаться дежурный. – Быстро к Ковалеву!

– Я хочу оставить официальное заявление, – жестко повторил священник.

– Вы что?! – с ужасом, словно и не услышав его, выдохнул лейтенант. – Это же такое!.. Такое!.. – у него действительно не хватало слов.

– Вы – дежурный? – еще жестче спросил отец Василий.

– Ну… – тревожно признал лейтенант.

– И вы отказываетесь принять мое заявление?

– Не-ет, – смущенно протянул парнишка.

– Тогда фиксируйте.

* * *

С этой минуты все покатилось само собой, и пока дежурный стремительно фиксировал заявление священника, постовой позвонил Ковалеву, и отца Василия потащили по этажам.

Понятное дело, первым был Ковалев. И, понятное дело, что вторым стал Пшенкин. Но весть уже пошла, нет, помчалась гулять по этажам, и, когда священника выводили в коридор, чтобы провести в другое здание, на лестничных площадках, совершенно игнорируя предупреждающие надписи, вовсю курили и яростно спорили о своем самые разные милиционеры – от рядовых до капитанов. И лишь когда появлялся отец Василий, все разом смолкали и напряженно смотрели ему куда-то в область груди, то ли на большой серебряный крест, то ли просто опасаясь посмотреть в глаза.

Пшенкин уже понял, что допустил ошибку, когда вывел священника на люди, но дело было сделано, и во внутреннем дворе примчавшиеся со своих постов милиционеры вгорячах даже начали нарушать служебные инструкции.

– Где вы их нашли, батюшка?! – крикнул кто-то.

– Выше по течению, километрах в двадцати! – ответил священник.

– Они утонули?

– Нет. Их убили.

– Прекратите базар! – яростно прошипел на священника Пшенкин.

– Пшенкин, когда вы поедете на место?! – громко спросил третий, седой мужик в майорских погонах.

Пшенкин затравленно оглянулся. У него, похоже, были совершенно другие инструкции.

– Сегодня, – выдавил он сквозь зубы.

– А кто дело ведет?

Старшего следователя спасло только то, что они пришли. Пшенкин стремительно пропихнул священника в дверь и, отбиваясь от неуместных вопросов, потащил отца Василия вперед, в тот самый кабинет, из которого еще совсем недавно вытаскивал священника глава района Медведев. Он с видимым облегчением захлопнул дверь и указал отцу Василию на стул.

– Садитесь.

Священник с готовностью сел, ожидая начала формальной части снятия показаний, но ничего не происходило, и только когда минут через двадцать в дверях показался взмыленный Ковалев и, властно махнув рукой, потащил за собой и Пшенкина, и отца Василия, священник понял, что никакого снятия показаний на этом этапе и не предполагалось.

Как ни старался Ковалев, незамеченными им уехать не удалось.

– Павел Александрович! – взволнованно приставали к своему непосредственному начальству старшие офицеры. – Это правда?

– Я еще не знаю! – затравленно отмахивался Ковалев.

– Разрешите с вами, – просили милиционеры.

– После… все после, – делал глотательные движения их начальник.