Онлайн книга «Святое дело»
|
– Ну что, пульс нормальный, легкие чистые, рефлексы в норме. Может быть, ему просто выспаться надо? – подытожил Костя. – А если он не спит? – всхлипнула попадья. – Лежит и глазами в потолок лупает! Я его в первый раз таким вижу! Сделай что-нибудь, Костя! Не бросай нас! Главврач почесал лысеющее темечко, глянул на часы и обреченно вздохнул. – Знаю я одно средство... В принципе у меня в машине еще пол-литра осталось... – Что угодно, – панически скосила глаза в сторону мужа Ольга. – Лишь бы помогло... – Ладно, Мишаня, поднимайся, – хлопнул друга по тугому животу главврач. – Поедем на ночную природу полюбуемся. Воздухом подышим, с удочками посидим, о бабах посудачим... Поп не возражал. Он вообще не имел по этому поводу никаких мыслей или чувств. – Ну, вот и ладненько. Ты его, Олюшка, пока одевай, а я в больничку позвоню, чтоб назад не ждали. Отца Василия принялись со всхлипами одевать, а он смотрел и понимал, что не может даже удивиться. Это было странно и непривычно, но даже эта самая странность и непривычность не вызывала в нем ровно ничего. Он был пуст, как буддийский монах перед выходом в нирвану. Если бы оная не была только лживым измышлением восточных конкурирующих с православием лжерелигий. – Готово! – крикнул Костя и навис над ним, потирая ладони. – Давай, дорогой, подымайся! Щас мы с тобой к Пете и, блин, на наше любимое место! Давай-давай, не строй из себя спящую красавицу. Священника подняли, протащили к выходу, бросили в полуразваленный белый «рафик» с надписью «Скорая помощь» по борту, сунули в руки собранный женой рюкзачок и напоследок заглянули под веко. – Надо же! Ты меня, Мишка, удивляешь все больше день ото дня. Священник не возражал. * * * Петя быстро домчал их до издавна примеченной песчаной отмели. Стремительно, словно готовясь к немедленному марш-броску, Костя поскидывал на берег вещи, протащил вслед за ними попа и махнул Пете рукой. – Давай, Петро! Утром заедешь! Моторка взревела, умчалась, а Костя сунул в руки отца Василия спички и силком подвел к уже заготовленной куче хвороста. – Давай, Мишаня, поучаствуй в общественной жизни. Нет-нет, сначала сто граммов! Поп выпил то, что сунули ему под нос, и принялся разжигать хворост. Никогда ранее с ним не случалось ничего подобного. Какое-то «скорбное бесчувствие» – ни сил, ни эмоций, ни желаний. Он чиркнул спичкой, второй, третьей. Но спички тухли прямо у него в руках. – Та-ак... – хмыкнул Костя. – А ну, давай еще по сто. Они приняли еще сто граммов, и еще сто, а потом, поскольку не помогало, еще сто пятьдесят... Без толку. Хотя кровь и побежала по жилам быстрее, ничего в сути не изменилось. Костя протащил его на бережок и, приговаривая что-то типа «Еще не хватало тебя в область везти...», сунул другу в руки удочку и отошел в сторонку. И только здесь отец Василий испытал первое за несколько часов желание – сходить в кустики. Он вздохнул, поднял свое тяжелое несуразное тело и побрел прочь. Миновал ивовые заросли, перешагнул через сухой толстый ствол принесенного паводком дерева, спустился в ложбинку, поднялся на взгорок. Он шел, не соображая, ни куда точно идет, ни где именно остановится. – Мишаня! – услышал он за спиной далекий, по-матерински заботливый голос главного врача районной больницы. – Далеко не ходи-и... Под ногами у священника что-то хрустнуло, и, словно в ответ на этот хруст, в кустах неподалеку что-то зашевелилось. «Кабан?» – вяло подумал отец Василий. Хотя какой кабан может быть на острове в полутора километрах от ближайшего берега... Кусты зашелестели еще сильнее, ветки закачались, а в стороны от куста отвалились сухие снопы прошлогоднего камыша, и на отца Василия уставились белые, сверкающие в свете луны белки глаз. Батюшка инстинктивно перекрестился – не от страха, просто по привычке. – Не-ет! Не нада! – завопил человек и поднялся во весь рост. – Только не ты-ы-ы! Отец Василий вздрогнул, пригляделся, и всю его «нездешность» словно сдернуло сильной и властной рукой. Прямо перед ним стоял грязный, заросший, израненный и истрепанный... Бача. – Ага... – стремительно возвращаясь в реальность, проговорил поп. – Так вот ты где, сука, прячешься! Бача подался назад. – Там твоих пацанов по ментовкам таскают, – медленно и яростно наступал священник. – А ты в кустах ж... отсиживаешь! А ну, иди сюда! Бача отступил еще на два шага назад и вдруг развернулся и бросился бежать. – Куд-да?! – кинулся за ним поп. – Иди сюда, козлина! Щас я с тобой по-мужски разговаривать буду! Но Бача «по-мужски» разговаривать не хотел. Он бодро поскакал через гнилой плавник и колючие кусты шиповника, выбежал на бережок и помчался по мокрому песку вдоль острова, вздымая тучи брызг и то и дело оглядываясь назад. – Иди сюда, я сказал! – не отставал поп. – Все равно тебе не сбежать! Стоять! Стоять, Бачурин! – Мишаня? – выскочил из кустов Костя. – Мишаня, что случилось! – Отсекай ему дорогу! – заорал поп. – Отсекай! – Кому? – Бачурину! Что, не видишь?! Отец Василий быстро оценил расстояние и траекторию бега, понял, что молодого подвижного Бачу ему просто не догнать, и, дождавшись легкого изгиба берега, образующего небольшой мысок, ломанулся через кусты наперерез. Он точно знал: перепуганный до невозможности бывший вождь молодежи слишком занят собой, чтобы следить еще и за дорогой, по которой бежит. А значит, путь ему один – к священнику в руки... Так оно и вышло. Отец Василий продрался сквозь колючий кустарник, и когда Бачурин, задыхаясь от быстрого бега, обогнул мысок, то с налета ударился прямо в тугой, покатый батюшкин живот. – Приехал, гнида! – перехватил его священник и ловким, отточенным еще в спецназе движением завернул руку противника за спину. – Ой, больно! – заверещал Бача. – Ай-я-я-а-ай! – Потерпишь, – уложил его физиономией в песок отец Василий. – Костя! Бегом ко мне! Смотри, какого зверя я поймал! – Хто это?! – настороженно высунул голову из кустов перепуганный бурным развитием событий главврач. – Козел один... да ты его знаешь... – Священник схватил Бачурина за чуб и оторвал его лицо от сырого пляжного песка. – Бача?! – охнул Костя. – Ага! – удовлетворенно отозвался поп. – Собственной персоной. Думал, никто его не найдет! Он с наслаждением двинул псевдодесантника по почкам. – Жирный, сволочь! Еще не все запасы растерял, по камышам бегаючи! Ничего! Тебя чекисты мигом высушат! – Не надо к чекистам! – отчаянно завопил Бача. – Не надо, мужики! Я больше не буду! |