Книга Облава на волка, страница 61 – Михаил Серегин

«А Лиля-то – дочь Седого, а не телка его, – подумал еще Николай, – я же говорил – любви не бывает…»

Потом его мысли принялись скакать, словно табун обезумевших мустангов.

– Ну, Ляжечка, – прорычал Щукин, уже совсем забыв о несчастном шофере такси, который боялся смотреть в зеркало заднего вида на странную женщину, трясущую головой и рычащую страшным басом.

«Ладно, личные счеты потом, – решил Щукин, усилием воли заставляя себя успокоиться. – Сейчас нужно думать, как выбраться из того поганого положения, в которое я попал».

И он надолго задумался. А когда такси подвезло его к дому, где находилась квартира, снятая Ляжечкой, план Щукина был готов.

* * *

Ляжечка появился примерно через час после того, как приехал Щукин. У Щукина было время переодеться и уничтожить все следы, могущие указать на то, что он куда-то отлучался.

Лиля, кстати говоря, стала немного отходить от своего мутного сна, вызванного наркотическим дурманом, – это значило, как подумал Щукин, что пришло время для очередного укола.

Но на этот счет у него было собственное мнение.

Ляжечка вошел в прихожую, держа в одной руке пакет с покупками, а в другой – небольшой кожаный чемоданчик.

– Что там? – спросил встречающий Ляжечку в прихожей Щукин, указывая на чемоданчик.

– Догадайся! – подмигнул Ляжечка Щукину.

Николай едва удержался от порыва сейчас же съездить Ляжечке по физиономии и измордовать его за все унижения, которым подверг его Толик.

«Не сейчас, – успокоил себя Николай, – придет еще мое время… А сейчас нужно сделать над собой усилие и проявить как можно больше дружелюбия и братской любви…»

– Братан! – заорал Николай, обнимая Ляжечку. – Ты мне бабки достал!

– Достал, – подтвердил Ляжечка, глупо улыбаясь.

– Ну, ты вообще! – продолжал восхищаться Щукин, якобы от избытка чувств похлопывая Ляжечку по бокам. – Просто гигант! Как тебе все удается?

– Я волшебное слово знаю, – сказал зардевшийся от нескончаемого потока лести Ляжечка. – Ну ладно тебе, ладно… А то я совсем это… загоржусь…

– Как скажешь, – легко согласился Щукин, отходя от Ляжечки. – Я сейчас, – сказал он, направляясь в ванную, – рожу ополосну только. А то спал все время, пока тебя не было, глаза слиплись…

И оставил в прихожей Ляжечку, не подозревавшего о том, что в результате дружеских похлопываний по бокам из кармана у него исчез шприц, приготовленный для очередной инъекции Лиле.

Оказавшись в ванной, Щукин мгновенно вытащил из рукава куртки шприц и выплеснул его содержимое в раковину. Потом принюхался, поморщился, будто только что откусил от сочного лимона порядочный кусок, и открыл кран. Тщательно смыв всю дрянь из шприца, он набрал холодной воды в заранее приготовленную чистую баночку и набрал из баночки в шприц ровно столько, сколько там было одурманивающего зелья.

Проделав все это, Щукин проверил, чтобы в шприце не оказалось ни крохотной капельки воздуха, спрятал шприц в рукав, наскоро ополоснул лицо и намочил волосы. Потом, с полотенцем на шее, вышел из ванной.

Ляжечку в прихожей он не застал – Ляжечка находился уже в комнате, где была Лиля. Он стоял возле дивана, озадаченно смотрел на бездумно глядящую в пространство Лилю и рылся по своим карманам.

– Где-то здесь… – растерянно пробормотал он, оглянувшись на вошедшего в комнату Щукина, – чего-то я… это…

– Потерял что-нибудь? – осведомился Щукин.

– Ага, – озабоченно проговорил Ляжечка, не переставая рыться по карманам.

– Смотри! – воскликнул вдруг Щукин, указывая на Ляжечку, будто увидел на нем по меньшей мере громадного доисторического комара инфубуса.

– Что? – испугался Ляжечка и приготовился уже отпрыгнуть в сторону, но Николай протянул руку и ловко вытащил из нагрудного кармашка Ляжечки искомый предмет.

– Это потерял? – протягивая шприц Ляжечке, поинтересовался Щукин.

– Это, – проворчал Ляжечка, подозрительно глянув на Николая.

Тот спокойно выдержал его взгляд, а через несколько минут проговорил, заложив руки в карманы:

– Он у тебя, как косточка обглоданная, торчал. Как же ты по улице-то шел?

– Да я его вроде в другой карман клал, – сказал Ляжечка. – Да ладно, не важно…

Он присел на колени перед Лилей, ловко закатал ей рукав и, обнажив руку, вколол содержимое шприца девушке в вену. Использованный шприц Ляжечка повертел в руках и, не зная, что с ним делать, сунул под диван.

Щукин отметил это.

– Готов горчичник, – выпрямляясь, пропыхтел Ляжечка. – Пойдем, – сказал он, обращаясь к Щукину, – ей полежать надо, а нам с тобой – побазарить.

– О чем? – спросил Щукин, выходя вслед за Ляжечкой из комнаты.

Ляжечка не отвечал, пока они не достигли кухни. Там Ляжечка уселся на стул и достал из сумки, которую он подхватил, проходя через прихожую, бутылку водки.

– Садись, – пригласил он Щукина.

– Присаживайся, – поправил Николай и уселся за стол.

Ляжечка вздохнул и с необычайно торжественным видом принялся откручивать жестяную крышку бутылки.

– Стаканы-то достань, – попросил он.

Щукин нашел два стакана, наскоро ополоснул их под струей воды из крана и поставил на стол.

– По какому случаю праздник? – спросил он.

– Не праздник, – строго произнес Ляжечка и наклонил бутылку два раза – сначала над одним стаканом, потом над вторым, – просто как бы… Ведь теперь мы подступаем к финальной части нашей операции. Последний, как говорится, и решительный бой.

– И герл, – добавил Щукин.

– Чего? – не понял Ляжечка.

– Бой, говорю, и герл, – сказал Щукин, – то есть я и Лилька твоя. Последние и решительные…

Ляжечка поморщился – судя по всему, от чрезвычайных мыслительных усилий, но, так ничего и не поняв, махнул рукой.

– Ладно, – сказал он, – хватит шуточки-то шутить. Сегодня вечером паром отходит от пристани. Скоро ты в Швеции будешь. На эти бабки, – он кивнул на чемодан, который Николай поставил у своих ног, – сможешь себе новую ксиву замастырить и жить не тужить за бугром… Но перед этим должен перевезти туда девчонку. Что мне тебе говорить, – вздохнул Ляжечка так тяжело и фальшиво, будто по долгу службы находился на чужих похоронах, – ты и сам знаешь, как опасно все это предприятие… Пороху уже понюхал за последние… сколько? Два дня. Не боишься?

– А чего мне бояться? – беспечно откликнулся Николай. – Башли есть, – он толкнул ногой чемодан, – а с ними уже не страшно.

– Ты это!.. – заметно повысил голос Ляжечка. – Говори, да это… не заговаривайся! Подорвать, что ли, хочешь?

– Да ты что? – усмехнулся Николай. – Опять по себе меня судишь? Щукин если подписался, то сделает…