Онлайн книга «Дети сумерек»
«Сейчас он мне скажет, что её надо убить. Сейчас он скажет, что прикончить надо нас обоих. Он будет прав. Он поступит так, как поступил бы всякий разумный человек.» — Загоните машину во двор, под навес. Пусть она пока побудет здесь, — резюмировал священник. — В твоей машине теплее, чем в церкви. Позже мы заберём её вниз. Гризли не стал уточнять, что означало «вниз». — Так вы… вы нас не прогоните? — ошеломлённо запричитал он, так и не поднявшись с колен. — Нас везде прогоняли, все боятся. Вы видели у неё на лбу знак? — Видел. — Люди считают, что это знак… Священник повелительным жестом остановил его речь. — Людям комфортно и легко дремать во тьме невежества, сын мой. Поэтому им удобно отождествлять невежество с учением церкви. Гризли постеснялся направить фонарик священнику в лицо. Ему почудилось, что отец Глеб, если это, конечно он, очень молод, вряд ли старше самого физика. И слова он произносил высоким чистым голосом, совсем не так, как нараспев говорят служители. Однако священник сам встал в луч света, чтобы чужак смог разглядеть его глаза и улыбку. Он совсем не походил на монаха или святого. — Послушайте, это не просто секта, — не мог успокоиться физик. — Их никто не принуждает. Я хочу, чтобы вы представляли… Они называют себя «долиной Радости», а всех угодивших к ним детей — «детьми Бога». Они каждый день жгут крест… — Ты мне расскажешь после, — священник мягко потянул физика за рукав, помогая подняться. — Чему вы улыбаетесь? — Я рад, что ты пришёл. Мы рады всякому, кто приходит в обитель. — Так это вы — отец Глеб? — Священник кивнул. — Мне дал адрес Никос, я не помню его фамилию. Он водитель, работает… то есть работал на уборочной машине. — Я знаю Никоса, это замечательный человек. Он и его семья давно с нами. — Ох, как я рад! Я боялся, что они не успели вырваться. У него такая замечательная жена и дети! — К несчастью, Никос потерял дочь. Римму случайно застрелили. Впрочем, случайно ничего не происходит… Священник понурился. Гризли ожидал, что он перекрестится, но отец Глеб только прошептал что-то еле слышно. — Почему же вы не приехали вместе с супругой? — Я не мог рисковать. С нами ещё несколько детей и грудной младенец. Что будет, если я привезу их сюда? Вы можете гарантировать безопасность? Отец Глеб открыл рот, но ответить не успел. Со стороны города долетел раскатистый низкий гул, словно открыла огонь батарея тяжёлых орудий. Одновременно с гулом засверкали вспышки, похожие на огни далёких зарниц. Некоторые были такие яркие, что освещали тёмную громаду храма, прилегающие постройки и кусок шоссе со светоотражателями. — Кажется, взорвались боеприпасы, — деловито заметил отец Глеб. — Когда-то я служил на флоте и видел, как это происходит. Мы ночью взрывали склад немецких снарядов. — Вы служили? — Да, я был офицером. Ты можешь не утруждаться, говоря мне «вы». Я едва ли старше тебя, сын мой. — Но… но так положено… — Гризли сел за руль, медленно завёл машину под навес. Отец Глеб запер ворота. — Кем положено, сын мой? — Так всегда положено… называть священников на «вы». — Я не думаю, что он… — отец Глеб указал вверх, — требовал этого от своих прихожан. — Так вы… вы не принадлежите к официальной церкви? — учитель спросил и тут же устыдился своих слов. — Вот видишь, сын мой, ты сам всё понял, — отец Глеб произвёл какую-то манипуляцию на крыше навеса, и вдоль столбов обрушилось брезентовое полотно. Машина теперь очутилась в подобии гаража. Чуть дальше Гризли различил ещё один внедорожник, засаленный «опель», наискосок прошитый пулями. — Вчера мы ездили в Холмы, там не успели разграбить магазин, — перехватив взгляд физика, кивнул священник. — Нас обстреляли на обратном пути, но, к счастью, обошлось лёгким ранением. Пойдём со мной, поговорим в доме. Твою дочь посторожит Гринго. — Гринго? Отец Глеб указал в глубь навеса. Оттуда из высокой собачьей будки за мужчинами следили насторожённые собачьи глаза. На подстилке Гризли разглядел здоровенную чёрную лапу. — Не беспокойся, он будет охранять, — священник откинул брезентовый полог и первый направился в церковь. — Как вы… как ты считаешь, отец, удастся ли её спасти? Вроде бы глаза не зелёные, и руки не растут… — У нас трое таких, и пока не выздоровели, — просто признался отец Глеб. — Возможно, они навсегда останутся такими, ты должен быть к этому готов. — Но почему? Почему? — Гризли схватился за голову. — Честное слово, мне было бы проще, если бы она превратилась в одну из… обезьян, в одного из этих питекантропов. Священник затворил за собой окованную железом дверь, задвинул стальные засовы. Леонид вдохнул застоявшийся запах старого дерева и ладана. Где-то далеко слышались голоса. Не крики, не шум драки, а спокойный разговор. — Не беспокойся о ребёнке, — повторил священник. — Я подготовлю ей помещение. — Она будет жить взаперти? — учитель брёл за отцом Глебом почти в полной темноте, касаясь ладонью влажной стены. — Да, взаперти. Если бы она изменилась, тебе было бы проще возненавидеть её и вырвать из своего сердца, так? — отец Глеб пошуршал спичками, зажёг в подсвечнике три свечи. — Наверное, ты прав, отец… — Гризли осмотрелся. Сводчатый коридор, каменные скамьи, винтовая лестница вниз. Дверь справа вела к возвышению, скрытому во мраке. Неровный свет свечей не доставал до потолка. Гризли сделал шаг направо, потом ещё один, пока не упёрся в рельефное изображение мужской ступни. Отец Глеб ему не мешал, терпеливо держал подсвечник. Леонид не сразу понял, что это за громадная лежащая фигура перед ним, пока не включил фонарь. — Вот дела. Это ты его снял? — Мы сообща решили, что так будет лучше. — Значит, вы больше не верите в него? — Я верю в то, что происходящее с нами — это ещё один его знак. Возможно — последний. — Ты считаешь, что все ужасы, которые с нами происходят, — это всего лишь знаки? — Он не посылал нам ужасы. Когда-то он показал нам, как следует поступать. Он оставил нам точнейшее руководство. Дальше мы всё сделали сами. — И потому ты снял его вместе с крестом? Ты считаешь, это ему не по нраву — по всему миру висеть на крестах? — А разве всё, что происходило после его смерти, не свидетельствует о его скорби и его недовольстве нами? — И что ты предложишь взамен? Извини за допрос, отец, но мне не безразлично, куда я собираюсь привезти жену и детей. Я видел церкви, где людей сжигали заживо. |