Онлайн книга «Монополия на чудеса»
|
Я притормозил на светофоре, пропуская поток пешеходов. И с хлебом как по-дурацки… «Подайте алеманчик Ормазда ради! Хлебушка хочется!» За пару алеманов можно мешок хлеба купить. Еще и жену приплел, урод! Светофор выдал зеленый, и я стронулся с места. Понемногу былая жизнерадостность возвращалась. Я даже похихикивать начал, вспоминая самые патетические места. И тут мое веселье прервало самым неделикатным способом. Грохнула сталь. Машину подбросило и развернуло; стекла выплеснулись наружу, словно колотый лед из ведра. Ни х… Визжа тормозами, на перекрестке закрутился черный «Кайен-Турбо». Дверцу пересекал шрам битого металла. …рена себе!! Оборвалась тишина. Смолкли моторы, растворился белый шум пешеходов, даже воронье в небе притихло, выжидая. В «Кайене» залихватски гремела аскавская попса. Она лишь оттеняла безмолвие улицы. Дрожащими руками я открыл дверцу. Сердце толчками перегоняло адреналин. Да-а… Хана «фольку»… Верная лошадка Брави превратилась в бульдога. Похоже, я от Метрика непрухой заразился. Это ему зачтется. Из «Кайена» помаленьку выбирались люди. Я вновь развеселился: вот повезло так повезло! Это же аскавские варвары! Ну где еще такой цирк увидишь?! Сухонький человечек в синем костюме с бронеблестками, парень в рыжем рыцарском вельвете и красном кашне. Бинты на голове делали его похожим на полураспакованный чупа-чупс. За ними, держась поодаль, выбрался жирдяй с печальным лицом. Охранник, наверное. Только рыхлый он какой-то. – Так, – надменным голосом объявил человечек в костюме. – Авария, значит… Надо платить. Я хрюкнул, не в силах справиться с бурлящей в жилах жизнерадостностью. Впилиться в машину варваров – это везение. Почище, чем трубочиста встретить! Они же из Аскава своего почти не вылазят. Будет о чем завтра порассказать. – Ну? – горестным тоном протянул жирдяй. – Лыбиться будем? И долго? – Да хоть всю жизнь. Это жирдяя добило. – Бабло гони, урод! – взорвался тот. – Попал ты на алеманы нехилые! – Ой, хватит меня пугать, – поморщился я. – Вы же на красный ехали. Проскочить хотели небось! – Пацан борзый, – повернулся жирдяй к сухопарому. – Выкормыш мажий. Объясни ему, Валерыч. Только ласково, не калечь. Человечек в костюме деликатно обнял меня за плечи. – Ну, что ты бычишь, паря? – задушевно начал он. – Жить остохрамело? Думаешь, мы свидетелей не найдем? Найдем. Мы ж тебя на такие алеманы загнем, что… что… Сам не рад будешь, в общем. Ну да, ну да… Варвары из Аскава – ребята безбашенные. В багажнике двуручники валяются, у каждого на родине по замку со скелетами в подвале. Вот только я – гражданин Ведена, и это звучит гордо! – Руку убери, – посоветовал я. – С реверансами и извинениями. – Чего-о-о? Зубы жмут, пацан? Борт моей машины рванулся к лицу. Полыхнули искры, по щеке скатилась теплая струйка. Такого я не ожидал: – Ах ты, сволочь!! Вывернулся из-под руки, ткнул кулаком. Попал, ура! От неожиданности сухопарый выпустил волосы. Развивая успех, я врезал ему в колено. – Эй, он дерется! – донесся до меня обиженный крик. Тут я допустил ошибку. Вместо того чтобы вмазать ему хорошенько, полез в багажник за битой. А зря. Нога сухопарого врезалась мне в живот. Я кувыркнулся через капот, на ходу вспоминая, как дышать. Что сперва, интересно, вдох или выдох? А если выдох, то чем? Зловещая тень накрыла асфальт. Аскавец пер на меня, растопырив лапищи. Рожа у него была злющая-презлющая, словно у бульдога в вегетарианском ресторане. Так, Брави. Пора вставать. Нет, можно, конечно, поваляться, а завтра на работу не идти. Но, елки-палки, компьютера ж в больнице нет! Я там со скуки помру. Особенно если медсестер красивых не будет. И тут… – Именем господа, – услышал я повелительный голос, – остановитесь, дети мои. Кровопролития неугодны Ормазду! К нам семенил монах в рясе аснатара. Завязки кушти неряшливо болтались, холщовый мешок свисал на бок… Лямки надо регулировать, святой отец. Я такие рюкзаки знаю: ужасно неудобная конструкция. При виде его сухопарый недоуменно вскинул брови: – Че?.. – Путем друджа идешь, сын мой? – с затаенной надеждой поинтересовался аснатар. – Че?.. Все-таки варвары – тупые ребята… У нас в конторе только и разговоров, что об отмене инквизиции. Последнего друджванта аснатары лет двести как уговорили. А оно нам надо – инквизицию просто так содержать? Друджванты – их последняя надежда. – Слышь, Ясна, – предложил забинтованный без особого энтузиазма. – Шел бы своей дорогой, а? Без тебя тошно. – Ну как же я уйду? – удивился тот. – Я уйду, а вы души бессмертные погубите. Не-ет! Знаю я эти фокусы. – Ну, батя, тогда жди благих терок. Я сел поудобнее, устраиваясь с комфортом. Захрустело стекло; вокруг машины собиралась толпа благодарных зрителей. Откуда-то появился мальчишка лет тринадцати – в драных джинсах, черной рубашке с закатанными рукавами. Парень словно вынырнул из лета. На загорелой коже – царапины, волосы выцвели, за спиной деревянный меч. – Крепко он тебя приложил. – Мальчишка опустился на корточки рядом со мной. – Надо было по яйцам дать. – Не успел. – Я с гордостью вытер кровь, капающую из носа. – Он без предупреждения напал. Аскавец, блин! – Ниче. Иштван им вломит. Я покачал головой. Пока что-то не очень на то походило. Бандиты орали на монаха; тот кротко втирал о Ясне, борьбе добра со злом. – Слышь, пацан, – приказал мне жирдяй, не оборачиваясь. – Чтоб никуда не шел. Со святым батей добазарим, тобой займемся! Синий достал пистолет и покачал стволом перед лицом монаха: – Церковь, отче, отделена от государства. Благие понятия, благой базар, благие терки – это все в задницу засунь. Доступно излагаю? – Более чем, сын мой. Не переставая улыбаться, аснатар хлопнул охранника по запястью – будничным, деловитым движением. От хруста костей меня передернуло. Охранник побелел и осел на землю. Взмах, удар! Монах ринулся на варваров. Те не приняли боя и сразу побежали к машине. Взревел мотор. Аскавцы втащили раненого охранника в салон и газанули прочь. – Ну вот, теперь все в порядке, – важно кивнул мальчишка. Вид у него был, словно это он все устроил. Тут у меня глаза полезли на лоб. Мальчишка отошел на несколько шагов и исчез! Взял и исчез! На том месте, где он стоял, прокисшим тестом вспухли пряди плесени. Я потер глаза рукой. |