Онлайн книга «Здравствуй, земля героев!»
|
Лишь сейчас Тилль понял, с кем встретился: – Госпожа Ефросинья, это вы?! Простите!.. Я… – Ладно, – смягчилась афроослябийка, – рассказывай все. Но только честно! Лицо ее светилось изнутри. То ли снадобья титанов так подействовали, то ли дни, проведенные в единении с природой, но Ефросинья совершенно преобразилась. Все старушечье, скрюченное и кряхтящее ушло из нее. Скулы очертились ведьмовски, черты лица заострились, в глазах появилась диковатая косинка. По неопытности Тилль дал бы ей лет тридцать, не больше. – Понимаете… – начал он. – Я влип. Очень влип. Я из музея амулет Кассада похитил… на удачу. Ну, чтобы мне везло. Чтобы эти все не издевались, ну и там… – Доказать им решил? – понимающе кивнула негритянка. – Ну, да… как бы! Но я же еще и чтоб для корпуса… – Не ври! Бородава спущу, понял? Тилль торопливо кивнул и сам себя возненавидел за это. Вот ведь характерец дурацкий!.. – В общем, амулет подействовал. На соревнованиях – у нас соревнования с эмкаушниками были – я первый прибежал. Вот только кто-то заметил, что я типа жульничаю… – Не «типа»! – строго заметила Ефросинья. – Как есть говори! – Не типа, – покорно согласился Тилль. – Сжульничал я. А юнги меня подстерегли и… В общем, я им амулет сам отдал. Без боя, даже не пикнул. – Тилль вздохнул, вспомнив, как унижался перед юнгами. И ведь зачем? Только хуже сделал. – Они сказали, что я могу его обратно получить. Ну, амулет. Но для этого придется с ними встретиться и потолковать. – А ты? Тилль совсем поник: – А я трус. Ребятам наврал с три короба – их из-за меня чуть патруль не сграбастал. И офицерам тоже. Парня из-за меня отчислили… А потом Майя… ну эта, которая здесь живет, взялась меня учить храбрости. Бородав почти успокоился. Дремал, положив распухшую словно от множества пчелиных укусов, морду на тапку Ефросиньи. С уголка его губы стекала ниточка слюны, выжигая на ковре причудливый вензель. – И как, научила? – поинтересовалась Ефросинья, почесывая зверя за глазом. – Ага. Научила… Посоветовала ребят побольше взять, чтобы эмкаушники фортель не выкинули. Ну, и еще всякое… – Тилль переступил с ноги на ногу и покраснел. – А еще мы с ней ночью в Скалища летали. Что-то она там готовит. – И добавил изменившимся голосом: – У меня чувство такое… странное… – Что за чувство? – Не знаю. Будто я ребят… предаю, что ли. Вот когда Лютому докладывал о… ну, всяких происшествиях, это было правильно. Чтобы порядок, чтобы по закону. А если кому не нравится, так пусть ведет себя по-человечески!! – Фразу Тилль выпалил на одном дыхании. Видимо, не раз думано-передумано было все это бессонными ночами, когда в голове мысли кружатся, что осы над давленым виноградом… – А сейчас… Что-то ей от ребят надо. Что-то страшненькое… – Это хорошо, что сердце тебе подсказывает. Слушай его. Людей предать невозможно, пока сам себя не предал. – Правда?! – Истинная. Будешь искренним с собой – ни асур, ни бородав тебе не страшны. – А почему асур? – Майя – титанида асуров. Что, не знал? Так случается иногда… Ты чего-то не хочешь видеть, отворачиваешься, а оно раз – и тут. «Это потому что ты трус», – прошептал злорадный голос, так похожий на Димкин. В этот миг то ли заклятие западного лица спало, то ли его победило другое, более могущественное заклятие, но Тилль вспомнил себя. Вспомнил все, что с ним происходило в эти дни. Как он мог не замечать! И речь у нее странная – потому что в уме все на универсальный переводит. И шрамы на боках… какая там катастрофа! Вторая пара рук это бывшая. И запах и «сувенирная» «паук-удавка»… – Этот зверь – бородав, – продолжала Ефросинья. – Асуры его вместо няньки держат. Он запоминает все их детские шалости, а потом карает ослушников: кому руки-ноги откусывает, кому голову. Самых непослушных съедает, но, если те исправятся, – выплевывает. Не бойся: тебя он не тронет. – Почему? – Честным не нужны няньки и строгие воспитатели. Они сами отвечают за себя. Черная рука разжалась. В груди Тилля потянуло холодком. Бородав лениво прошлепал к пульту гипердоставки и потерся о него боком. На пластике остались ошметки слизи. «Я сам отвечаю за себя, – мысленно повторил Тилль, обращаясь к бородаву. – У тебя нет власти надо мной. И у Майи нет». Майя все так же сидела на камне, держа западное лицо. – Ну, – поинтересовалась она, – добыл шкуру? – Нет, – отвечал Тилль. От этого «нет» Тиллю стало легче дышать. Словно шатающийся зуб хрустнул и вывалился, давая место другому зубу. – Нет шкуры, головастик, – равнодушно сообщила Майя, – нет и сладких личинок ухорылки. Все просто в этом мире. – А мне не нужна шкура. – Он подошел к асури. – Скажите честно: вы хотите убить этих ребят? И… и Таю?.. – Головастик пускает пузыри в донном иле. – Майя перевернулась на спину, подставляя лицо закатному солнцу. – Я скажу, и пусть росянка слижет мои кости, если совру. Есть такое слово «любовь», малыш. Понимаешь? Ради любви мне никого не жалко. Тебя в том числе. – Я не пойду с вами! – Ты сделаешь, как я прикажу. У тебя нет своей воли. Ты видел мое западное лицо и трижды согласился с ним. «Вот сволочь!» – разозлился Тилль. Он стоял слишком близко к ней и чувствовал запах змеиной кожи. При воспоминании о вчерашней ночи его замутило. В вырезе платья блеснула цепочка. Дубликопия! «Если ее порвать, – вспомнились Велькины слова, – это означает, что встреча отменяется. После этого от клейма труса мне в жизни не отмыться». – Ну и пусть! – Тилль не заметил, как заговорил вслух. – Пусть! Дубликопия брызнула, рассыпаясь звеньями цепи. Мальчишка отскочил, сжимая в кулаке бесполезный огрызок амулета. – Стоять! – взвилась Майя. – Я всем расскажу! Поняли? А Велька уже на вокзале! Вам его не поймать! – Бессольная вода. – Майя скатилась к Раймону. – Автомат! Скорее, пес! – Эй, сударыня! – Пират вцепился в свое оружие. – Полегче, повежливей… Мы тоже… Титанида ударила его локтем в живот. Насундук сложился пополам, и Майя сорвала с его плеча ремень. Огненный ливень оборвался, едва зацепив стену. Трещали, лопаясь, перегретые каменные плитки, сипело пламя, с трудом разгораясь в мокрой траве. Насундук не зря составлял свой «реестрик». Зарядов в его автомате оставалось всего ничего, и вот они кончились. |