Онлайн книга «Арканум»
– Говард, это же сейф Дюваля. – Я знаю. – Но его нельзя открывать. – Почему? Неожиданно Дойл осознал, что разбросанные по столу книгиоттуда, из сейфа. – Вы совсем потеряли рассудок? – Пока нет, – усмехнулся Лавкрафт. – Но это книги культа ктулу! – Мне это хорошо известно. – И вы рискнули сломать на них печати и открыть ворота в Шамбалу? Лавкрафт бросил на Дойла свирепый взгляд: – Дариан хотел войны, он ее получит. – Но это может стоить вам жизни! – Прошу вас, оставьте меня одного, – сказал Лавкрафт и снова повернулся к зеркалу. – Говард… – Артур, мы не можем позволить, чтобы он добился успеха. – Голос Лавкрафта звучал бесстрастно и уверенно. – Цена тут не важна. – Вы собираетесь принести себя в жертву? – взволнованно проговорил Дойл. – Пожалуйста, заприте за собой дверь, а потом забаррикадируйте. И не заходите сюда, что бы ни услышали. Иначе я действительно погибну. Понятно? – Хорошо. – Дойл неохотно подчинился. – Если вы этого хотите… – Спасибо. Дойл захлопнул дверь. Пришлось взять из библиотеки большой ореховый шкаф, который втащили по лестнице четверо людей из команды Себастьяна. За одну сторону держал Отто, за другую – трое остальных. Шкаф закрыл не только вход в кабинет Дюваля, но и большую часть стены. Именно это Дойлу и было нужно. Охранять поставили Отто со строгим указанием ни в коем случае в кабинет не входить, какие бы звуки оттуда ни доносились. Аналогичные указания получили и другие члены команды Себастьяна, прибывшие в «Гнездо совы». В доме застучали молотки и завизжали пилы. Кругом валялись опилки. Циркачи возились с веревками, проволокой, винтовыми стяжками, соединительными скобами, крюками, зажимами, цепными подъемниками и якорями. К трем ночи часть плотницкой работы была закончена, и они смогли урвать несколько часов для сна. Отто спал в обитом бархатом кресле из столовой, которое поставили перед шкафом. У ног возвышался пустой кувшин из-под кьянти. Раздался резкий звук, будто выстрелили из ружья. Он раскрыл глаза, заморгал, пытаясь вспомнить, где находится. Из-за двери кабинета донесся оглушительный смех, больше похожий на вой. Прошла минута, и снова вой, теперь уже с какими-то булькающими всхлипываниями. Отто напряженно ждал. Тишина была глубокой и длилась долго. Он не вполне осознавал, что именно тревожит его в этой тишине, но воспринимал ее как разумное существо. Следующий звук был ужаснее предыдущих. В возгласе можно было различить слова на непонятном гортанном языке. Затем опять тишина. Отто терзали жуткие предчувствия. Чем дольше длилась тишина, тем сильнее он желал, чтобы она закончилась. И тем сильнее боялся следующего крика. Он достал из жилетного кармана часы и не успел их раскрыть, как тишину прорезал вой страшнее, чем предыдущий. В нем ощущалась неописуемая тоска, смешанная с мольбой. Отто бросился к шкафу, начал отодвигать, но его остановил возникший в конце коридора Дойл. – Не трогайте шкаф, – приказал он. – Но там творится что-то кошмарное! – крикнул Отто. Вой перешел в торопливый горячечный шепот, словно у Лавкрафта было мало времени, чтобы сообщить что-то очень важное. Вскоре его голос возвысился до истерического хохота, пресекся и перешел на более высокий регистр. Через полминуты он стал всхлипывать и говорить одновременно, не останавливаясь. Из своей комнаты выскочила Эбигейл и подбежала к шкафу. Дойл поймал ее за руку. – Нет! – простонала она. – Позвольте мне туда войти! – Эбигейл, это его погубит. – Но он так страдает. – Мы ничего не можем сделать, Эбигейл. – Дойл взял ее за плечи. – Он старается для нас. Для тебя. Если мы сейчас войдем, он погибнет. Ты этого хочешь? Она смущенно опустила голову. – Послушай, – Дойл взял ее руки в свои, – в мире нет более квалифицированного специалиста по этим вопросам, чем Говард Филлипс Лавкрафт. Если мы сможем сейчас раскрыть для него свои сердца, я уверен, ему удастся отыскать обратный путь. Ты сможешь сделать это? Сумеешь вызвать его в своем воображении? Эбигейл робко кивнула, и Дойл поцеловал ее в лоб. – Это будет для него маяком, путеводной звездой. У забаррикадированной двери кабинета собрались все. Некоторые заткнули уши, чтобы не слышать криков. Но хуже, когда наступала зловещая тишина, от которой душа переполнялась ужасом. Наконец занялся рассвет. У шкафа стояли Дойл, Мари, Себастьян, Отто и доктор Фаустус. Бледные, осунувшиеся. Неудивительно, ведь проникновение в Зазеркалье воздействует на душу, оставляя в ней отпечаток, подобно тому, какой солнце оставляет на коже. Но если они, находящиеся в стороне, почувствовали это, то что должно произойти с тем, кто был в эпицентре? – Давайте, – мрачно произнес Дойл. Отто оттащил шкаф, открыв доступ к двери кабинета Дюваля. – Я войду один, – предупредил Дойл и вставил ключ. Он шагнул в кабинет, закрыв за собой дверь. Примерно с минуту обозревал царивший там беспорядок. Перевернутые стулья, разбросанные по полу книги и свитки. Лавкрафта нигде не было. Дойл решил, что демонолога поглотило обсидиановое зеркало, но вдруг заметил тонкую руку, высовывающуюся из-за шведского бюро. – Говард! Рука не пошевелилась. Дойл подошел. Лавкрафт сидел, прислонившись спиной к стене. Одежда измята и пропитана потом. Очки валялись рядом, оправа погнулась. Изо рта пахло кислятиной. Кожа была настолько бледной, что отдавала голубизной. – Говард! Дойл опустился на колени, пощупал пульс и с облегчением обнаружил, что сердце, хотя и слабо, но бьется. Приподнял его веки, внимательно изучил расширенные зрачки и сунул под нос нюхательную соль. Голова Лавкрафта дернулась, а тело завибрировало. Демонолог брыкался и молотил руками направо и налево, но Дойл держал его, пока он не успокоился. – Говард! Говард! Это я, Артур. Неожиданно Лавкрафт вскочил, посмотрел невидящими глазами на Дойла и снова рухнул на пол. Дойл осторожно поднял его. – Я ослеп, – произнес Лавкрафт. – Спокойно, спокойно, Говард. – Дойл погладил его руку. – Какой сегодня день? – Понедельник. Прошла всего одна ночь. – Тут где-то должна быть моя тетрадь. Найдите ее. Я обязательно должен сделать запись, прежде чем забуду. Дойл подал ему тетрадь, и он начал что-то судорожно на ощупь записывать. |