Онлайн книга «Свекровь по вызову»
|
Я прибежала на работу пораньше и занялась отчетом, потому что Гена, если разозлится, может очень грубо наорать, а я, как уже говорилось, по складу характера не могу достойно отвечать на грубость. И в это время снова зазвонил телефон. – «Ариадна»! – проговорила я со сдержанным оптимизмом. Этот оптимизм в голосе прививал нам Гена. Он считал, что такая уверенная, жизнерадостная интонация вызывает у клиентов доверие к нашей фирме. – Ариадна? Какая еще Ариадна? – Женский голос в трубке показался мне совершенно незнакомым. – Почему вдруг Ариадна? Это Даша? Даша Карасева? – Даша Березкина, – поправила я холодно. Карасев – это фамилия моего бывшего мужа Вадима. Я в замужестве оставила свою собственную фамилию, и уж тем более не собиралась отзываться на «Карасеву» после развода. – А, ну да, Березкина… я же и смотрю на «б»… – Мне показалось, что моя собеседница шуршит страницами, словно сверяется с растрепанной записной книжкой. – С кем я говорю? – настороженно осведомилась я. – Это Лида… Лидия Васильцова… я тебе должна сообщить очень важное… Я вспомнила Шурочкину приятельницу, чрезвычайно болтливую, молодящуюся особу, постоянно занимающуюся какими-то художественными проектами. – Простите, Лида, но я на работе… – Чушь! – отрезала та. – У меня написано, что это домашний телефон… Так вот, я тебе должна… – Уверяю вас, это рабочий телефон! – Я повысила голос. – И я не могу сейчас… – А, правда, это я так написала «р», – Лида хихикнула, – это у меня почерк такой… Но я все равно должна тебе сообщить такую важную новость… – Пожалуйста, Лида, покороче! – взмолилась я. – Вадим погиб! Его убили! – выпалила Васильцова. – Но если тебе некогда… – Что?! – Я опешила. – Как убили? Когда убили? Кто убили… то есть кто убил? – Тебе же некогда, – мстительно проговорила Лидия, – ты же на работе! Однако она тут же смилостивилась и с очевидным удовольствием сообщила, что убили Вадима вчера, в квартире у Шурочки… то есть у Сандры, когда та уходила по делам, проломили ему голову каким-то тяжелым предметом. Есть такие люди, которым самое большое удовольствие доставляет возможность сообщить кому-нибудь скверную новость. Причем чем хуже новость – тем больше удовольствие. – Какой ужас! – проговорила я, уставившись в стену. На этой стене висел календарь с высокохудожественными поросятами. Год Свиньи. – Какой ужас! – повторила я совершенно искренне. Несмотря на все обиды и разочарования, мне было искренне жаль Вадима. И я, честно говоря, совершенно не могла представить его мертвым. – Вот именно – ужас! – подхватила Васильцова. – А представляешь себе ужас Сандры, когда она пришла домой и обнаружила его мертвым? Обнаружила труп собственного сына! Это просто невозможно себе представить! – Когда это случилось? – машинально осведомилась я. Хотя, честно говоря, предпочла бы этого не знать. – Сандра нашла его около пяти! – сообщила Васильцова, явно наслаждаясь своей информированностью. И тут же она заторопилась: – Извини, мне нужно очень многих обзвонить… Ты у меня на «б», поэтому я сообщила тебе самой первой… Видимо, я должна была по достоинству оценить выпавшую мне удачу. Я снова услышала шелест страниц, и трубку повесили. А я еще долго сидела, тупо глядя на календарь с розовыми поросятами. Я никак не могла осознать, что Вадим действительно мертв. В отличие от Карины смерти я ему никогда не желала. Несмотря ни на что. Я вспомнила, как позавчера в бистро «Папа Карло» Карина клялась убить Вадима собственными руками… Неужели она это действительно сделала? Да нет, разумеется, это были пустые угрозы. Кто в запале не бросается такими словами? Хотя тот, кто видел ее в тот момент, мог очень серьезно отнестись к ее угрозам! Потом я вспомнила, как вчера Шурочка с Кариной вышли из подъезда. Это было около четырех. Выходит, почти сразу после этого Вадима и убили. Можно сказать, почти на моих глазах! Во всяком случае, Карина просто физически не могла убить Вадима. Потому что я видела, как она ушла из квартиры вместе с нашей общей свекровью. Может быть, она все же вернулась и разделалась с ним? Я вспомнила, как шла Карина – безвольно, растерянно, не разбирая дороги… Нет, в таком состоянии не то что убить человека – чашку чаю себе самостоятельно не нальешь… Да и по времени никак не сходится – не могла она уложиться в такой короткий промежуток… Да что у них там произошло наконец? Кто кого убил?
Я набрала мобильный номер Вадима. Автоответчик сообщил, что абонент временно не обслуживается. Тогда я набрала номер его домашнего телефона. На этот раз из трубки понеслись короткие нервные гудки. Занято. Повторила набор еще раз, и еще, и еще – то же самое. С кем Карина там болтает? Нашла время! Или просто трубку забыли положить. Кладя трубку на место, я заметила, что руки трясутся. Еще отчего-то прыгали губы, так что пришл ось закусить нижнюю. Ольга из бухгалтерии появилась в дверях кабинета и вытаращила глаза, видно, и вправду вид у меня был впечатляющий. Ольга порывалась что-то спросить, но я махнула рукой, чтобы она исчезла. Губа болела и кровоточила – я слишком сильно ее прикусила. У Вадима по-прежнему было занято. У свекрови никто не отвечал. Дольше ждать я просто не могла. Нужно было немедленно выяснить правду. Я вскочила, поспешно покидала свои вещи в сумку и выскочила в коридор. И разумеется, наткнулась прямо на Геннадия. – Ты куда? – оторопело спросил он. – Зайди ко мне, нужно немедленно поговорить… Я только махнула рукой. Видимо, мое лицо настолько красноречиво выражало внутреннее состояние, что Гена отскочил в сторону и больше ничего не сказал. Все-таки он реалист и знает, когда не нужно изображать начальника. Сразу у дверей офиса я поймала частника, и через двадцать минут он высадил меня возле подъезда дома, где жили Вадим и Карина. Точнее, чуть в стороне от подъезда, потому что место перед самым подъездом было уже занято. Там стояли две машины – ржавые, видавшие виды «Жигули» и иномарка с мигалкой на крыше. Вокруг этих машин толклось несколько парней, по виду которы х сразу было понятно, что они служат в милиции. Они выглядели точь-в-точь, как персонажи фильма про ментов. А поодаль от них толпились зеваки и прохожие, которые непременно слетаются на запах скандала или преступления. |