Онлайн книга «Эффект преломления»
Он склонился над графиней так, что она ощущала ледяное дыхание из пустого капюшона. В его шепот вплетался стук топоров и визг пил за окнами замка. — Да, — ответила она. — Да, тысячу раз да! — Прости, прости, госпожа! — кричал между тем Фицко. — Не могу больше! Да, ваше священство! Ее светлость убивала девушек! Кардинал Форгач сделал знак палачу, и тот опустил плеть. — Ты помогал хозяйке? — Да, ваше священство! Тысячу раз да, только убейте меня, прекратите эту муку! — Твоя тысяча против его, — издевался Черный человек. — Кто прав, Эржебета? — Где закапывали трупы и сколько их было? — Один… два… я не помню, ваше священство! — Так сколько трупов ты закопал? — Сто… двести… — Не лги! Говори правду! — Пять сотен, добрый господин! — Сколько лет графиня занималась пытками девушек? Фицко зарыдал: — Сколько помню ее, ваше священство. Голос кардинала стал вкрадчивым: — А не помнишь ли ты, Янош Ужвари по прозвищу Фицко, не произносила ли твоя госпожа богопротивных заклинаний? Не варила ли зелий? Не обращалась ли в ночи полной луны в дикого зверя? — Довольно, — вмешался Дьёрдь. — Это светский суд, не церковный. В колдовстве тут никто не обвиняется. — Вы чините препятствия правосудию! — возмутился Форгач. — Правосудие здесь я, — жестко напомнил Дьёрдь. — Увести обвиняемого. Ввести вторую, Йо Илону. Огромная женщина вошла, припадая на обе ноги. Руки держала так, чтоб ни обо что ими не задевать. Все пальцы были вывернуты. На лице — ожоги. Эржебета содрогнулась, увидев, во что превратили кормилицу и няню ее детей. — Смотри, смотри, — шептал Черный человек. — Стоило ли ломать?.. Дьёрдь начал допрос: — Сколько лет ты служишь у Эржебеты Батори? — Двадцать шесть уже, — с трудом ответила Илона. — Как пришла кормилицей к Аннушке, так и осталась в Чахтице. — Сколько девушек ты убила? Йо Илона затряслась в рыданиях, упала на колени: — Не убивала я, не убивала, добрый господин! Ведь вы же были в Чахтице, видали нашу жизнь! Как может быть, чтоб я убивала, господин судья?.. На этот раз Дьёрдь сам кивнул палачу. Тот неторопливо выбрал на поясе нужный инструмент — щипцы, подступил к женщине… Эржебета заткнула уши, не в силах слышать истошный крик верной служанки. — Я расскажу, прости меня, Боже! Я все расскажу, добрые господа! Пять десятков я убила! Пять десятков девок, их и закопала в лесу! — Что ты с ними делала? — Била палкой… — Еще? — Обливала холодной водой, оставляла на морозе! — Еще? — Подождите, господин судья, — снова вмешался кардинал Форгач. — Пусть подсудимая ответит: кто приказал ей убивать девушек? — Никто не приказывал, я сама хотела, — рыдала Йо Илона. — Веди себя достойно доброй христианки, дитя мое, — напутствовал кардинал. — Признайся, облегчи душу. Палач… Снова крики. И отвечал им стук топоров на улице… — Она предаст тебя, — сказал Черный человек. — Ты же знаешь, они все предают… Эржебета молчала, кусала губы. — Госпожа, госпожа приказала мне убивать девок! — кричала Йо Илона. — А сама убивала? Пытала? — Да, ваша святость! Форгач довольно улыбался: — Как убивала? — По-разному… — Стоило оно того? — шептал Черный человек. — Да… — одними губами отвечала Эржебета. — Одну она раздела, намазала медом и оставила в саду, на муравейнике! Другую избила до смерти, третью искусала… — Сколько их было? — Не помню… — Сколько? — Форгач навис над кормилицей, орал прямо ей в ухо: — Сколько? Сотня? Две? Пять? — Шесть! — взвизгнула женщина. Нотариусы, ведшие протокол, дрожали от ужаса. — Увести, — приказал Дьёрдь. Следующей была Дорка. Вошла, держась за живот, еле передвигая ноги. Одежда на ней была изодрана в лоскуты — судя по всему, миловидную рыжеволосую служанку насиловали. Дорка с трудом говорила разорванным ртом, рассказывала страшные вещи. О том, как Эржебета серебряными щипчиками выдергивала соски служанкам. О том, как кусала девушек. О том, как жгла их свечою между ног… И стучали топоры, и визжали пилы в замковом дворе… — Правда ли, что графиня принимала ванны из крови замученных девушек? — спросил кардинал Форгач. — Увести! — приказал Дьёрдь. Дальше была Ката. Почему-то на ней не было следов пыток. Она держалась уверенно, говорила громко, обвиняла Эржебету в убийствах: — Трех девушек госпожа приказала закопать в яме для зерна, в Бечко. Пятерых — под окнами, в замке Шарвар. Двадцать закопаны в Пиштяне, в лесу… — Сколько всего их было? — Шесть сотен где-то. — Ты убивала? — Нет, добрые господа. Мне было жаль бедняжек. — Пытала? — Нет, добрые господа. Я приносила им хлеб и воду, когда графиня приказывала их запирать и морить голодом. — Быть может, эта стоила того, чтобы ломать себя? — насмехался Черный человек. — Она ведь явно наушница кардинала. Из глаз Эржебеты текли слезы. — Ты ведь знаешь, это еще не самое страшное предательство… — сказал Черный человек. Графиня кивнула, утирая бледные щеки: — Знаю. Но я не могла иначе. Дальше выступали свидетели. Десятки свидетелей. Крестьяне, слуги, фрейлины. Рассказывали о том, что происходило в Чахтице, перечисляли имена пропавших, убитых, описывали зверства, творимые Эржебетой. И всякий раз, когда речь заходила о колдовстве, заклинаниях либо купании в крови, Дьёрдь грубо обрывал свидетелей. — Вы препятствуете следствию! — снова возмутился кардинал Форгач. — Следствие было проведено, — возразил Дьёрдь. — Оно велось два года. И колдовские деяния графини не подтвердились. Угодно подтвердить — проводите свое, церковное расследование. Они встали из-за стола, смотрели друг на друга, набычившись — тощий узколицый Форгач и тяжелый, тучный Турзо. — Вы не боитесь? — шепнул кардинал. — А вы? — едва слышно ответил Дьёрдь. — Биче далеко от Вены, места здесь глухие, а гайдуки у меня горячие… |