
Онлайн книга «Полный вперед назад, или Оттенки серого»
Девушка подозрительно взглянула на него: — А вы с ним знакомы? — Вместе учились в хроматикологической школе. — А-а-а. — И желтая погрузилась в молчание. — Так что же, — отец поспешил заполнить тягостную паузу, — кто-нибудь нас встречает? — Типа того, — пробурчала она, не вдаваясь в дальнейшие объяснения. Для представителя любого другого цвета ее поведение было бы откровенно грубым, но желтые всегда вели себя так. — В поезде прячется один тип, приговоренный к перезагрузке, — сказал я, вспомнив, что Трэвис Канарейо должен мне десять баллов. Желтая посмотрела на меня, потом на поезд и молча удалилась. — Это отвратительно, — тихо сказал отец. — Я ведь говорил тебе, что в семействе Бурых нет доносчиков? — Он заплатил мне за это. Нам достанется по пять баллов. Его зовут Трэвис Канарейо. Он сжег три тонны недоставленной почты, а на углях потом пек картошку. — Пока ты не стал объяснять, все было как-то намного проще. — Добро пожаловать в Восточный Кармин, — раздался у нас за спиной жизнерадостный голос. Мы едва не подпрыгнули. Мы думали, что нас встретят Робин Охристый или префект, но нет: обладатель голоса был носильщиком. Если не считать скрытого оскорбления — мол, вы ничуть не лучше серых, — он казался вполне приличным человеком: безупречно отглаженная форма, возраст около сорока, а выражение лица такое, будто ему только что рассказали смешной анекдот. — Господин Бурый с сыном? — спросил он, глядя попеременно то на отца, то на меня. Отец подтвердил, и носильщик согнулся в почтительном поклоне. — Я Стаффорд С-8. Главный префект велел мне отвезти вас на квартиру. — А префекты все заняты? — О боже, — пробормотал носильщик, внезапно сообразив, что мы можем счесть такую беспрефектную встречу несколько оскорбительной для себя. — Не усматривайте здесь ничего такого. Во вторник днем префекты всегда играют парные смешанные партии. — Крокет или теннис? — Скрэбл. Мы с отцом переглянулись. Подозрения оправдывались — население во Внешних пределах заразилось невежливостью. Пока мы размышляли над этим, показалась желтая вместе с Трэвисом. — Кто это? — спросил Стаффорд, нарушая протокол: ему не полагалось начинать разговор. — Он сжег несколько мешков картошки, — сообщил отец, — а на углях приготовил недоставленные письма. — Да неужели? — удивился Стаффорд. — Вот чудак. Я бы сделал наоборот. Трэвис с контролершей подошли ближе. Я услышал его голос: — При всем моем к вам уважении, мадам, не понимаю, как небрежно повязанный галстук может угрожать Коллективу. Желтая, однако, не уловила иронии. — Слабо затянутый полувиндзорский узел — первый симптом хронической неряшливости, — заявила она покровительственным тоном, которым желтые разговаривают с нарушителями правил, — а игнорирование проступка оставит впечатление, будто недолжный внешний вид вполне допустим. За этим последуют плохо начищенные ботинки, примитивный язык, фатовство и грубое поведение. Вирус дисгармонии незаметно поразит все, что нам близко и дорого. И после фразы «вы позорите свой цвет» она повела Трэвиса в город. — Кто эта желтая? — спросил отец. — Госпожа Банти Горчичная, — ответил Стаффорд, подхватывая нашу поклажу, — присяжная осведомительница и верная сторонница Салли Гуммигут, [12] желтой префектши. Мерзкое создание, на нее ни в чем нельзя положиться. И при этом лучше всех остальных желтых во власти. Представьте, каковы остальные. — Наименее кусачая из пираний? — Точно. Что до пираний, остерегайтесь сына госпожи Гуммигут. С ним лучше всего… — Лучше всего что? — Лучше всего вообще не пересекаться. Они с Банти помолвлены. Кортленду стоит только попросить ее руки. Носильщик уложил наши чемоданы в багажную корзинку своего велотакси. Мы втроем разместились впереди, и Стаффорд повез нас на приличной скорости по гладкой перпетулитовой дороге, мимо фабрики, внутри которой что-то звенело и лязгало. В воздухе стоял терпкий запах, словно что-то жарили на масле. — Каждый квадратный ярд линолеума, но которому вы ходили, произведен здесь, — с гордостью пояснил Стаффорд. — В два ноля четыреста двадцать седьмом году в Восточном Кармине проходила ярмарка увеселений. Главным экспонатом на ней был Дом линолеума, построенный целиком из этого материала. По случаю ярмарки придумали даже новый пищевой продукт: бисквитолеум. С тех пор это наш местный деликатес. — И как, ничего? — На вкус не очень, зато по долговечности — вне конкуренции. У нас есть и Музей линолеума. Хотите заглянуть на минутку? Я вожу по нему экскурсии. — Попозже. — Все так говорят, — приуныл носильщик. — Можно, я ослаблю галстук? Очень жарко. Отец разрешил, и мы покатили дальше в бодром темпе. Через несколько минут показался мост с выцветшей табличкой перед ним: «Добро пожаловать в Восточный Кармин». На мосту стояла девушка с длинными черными волосами. Она держала маятник над ладонью второй руки, а рядом, на парапете, лежал раскрытый блокнот. Девушка метнула на нас странный взгляд. — Люси Охристая, — сказал носильщик, когда мы поравнялись с ней. — Дочь господина Охристого. Большая оригиналка. — Зачем ей маятник? — Она ищет «гармонические линии» — музыкальную энергию, которая пронизывает Коллектив. Так она говорит. — Что думают префекты? — Что она девушка со странностями, — пожал плечами Стаффорд. — Но нарушения правил здесь нет, если вы тратите только личное время и не пытаетесь склонить к этому других. Отец оглянулся, но девушка уже была поглощена своим маятником. Такси преодолело подъем, и показался город: низенькие домики со множеством окон и белеными стенами. Над крышами виднелись гелиостаты, дымовые трубы и водогреи. Перед городом располагались поросшие травой невысокие холмы, испещренные остатками прошлого: кирпичные здания, бетонные плиты, причудливые, насквозь ржавые железные конструкции. Хотя Восточный Кармин и располагался во Внешних пределах, когда-то он был крупным поселением. У нас в Нефрите насчитывалось от силы пять улиц с заброшенными постройками, а здесь они простирались почти на полумилю в каждом направлении. — Восточный Кармин сейчас — лишь тень себя прежнего, — заметил Стаффорд. — Дефактирование здесь было не слишком суровым, и можно порой найти артефакты почти в идеальном состоянии. В свободное время я реставрирую старинное офисное оборудование. У меня уже шесть работающих степлеров и один ротатор фирмы «Гештетнер». Я проделываю дырки по выгодной цене, а мой рецепт для черных чернил известен во всем секторе. |