Книга Полный вперед назад, или Оттенки серого, страница 64 – Джаспер Ффорде

— Если ты найдешь джем, я готова заплатить половину его цены, чтобы задать вопрос.

— Идет.

Последовала пауза.

— Извини, что говорю об этом, — сказал я, — но твой отец… у него были дела с этой серой, Джейн?

— Почему ты спрашиваешь?

Надо было срочно что-то придумать, но я не мог и ляпнул первое, что пришло в голову.

— Это для моей переписи стульев.

— A-а. Нет. Ничего не знаю. Но было одно место, где отец видел всех, — он был там, где она родилась. Если только…

— Какие пышные цветы! — воскликнула госпожа Охристая, входя на кухню. — Люси, ты не нальешь чаю, пока мы с Холденом… с господином Бурым будем встречать гостей? Эдвард, будь так добр, помоги гостям с верхней одеждой. А потом — не мог бы ты предложить всем сэндвичей?

Я взял поднос, на котором лежали сэндвичи с огурцами, и вошел в просторную гостиную, обитую дубовыми панелями. Госпожа Охристая могла взять и настоящие огурцы, но они не так хорошо удерживали зеленую окраску. Эти же, ярко-зеленые, искусственно окрашенные, были намного более стойкого цвета. Комната была заполнена наполовину, но из собравшихся я узнал только госпожу Ляпис-Лазурь и апокрифика, который помылся и даже надел костюм. Поскольку признавать его в обществе грозило крупным штрафом, я просто прошел мимо так, чтобы он мог взять сэндвичей с подноса. Я кивнул госпоже Ляпис-Лазурь в знак приветствия, и она благосклонно ответила мне тем же.

Разговор шел преимущественно о перспективах раскопок в Верхнем Шафране и о том, что, получив полную гамму цветов благодаря продлению цветопровода, Восточный Кармин сможет вновь принять у себя ярмарку увеселений. Прибыли Обри и Лиза Лимонебо, родители Джейбса.

— Вы, наверное, Эдвард? — спросил Обри, пока Лиза болтала с Охристой и моим отцом: они быстро вошли в роль устроителей приема.

— А у вас двуцветная фамилия, — заметил я. — Впервые такое встречаю.

— И никогда больше не встретите, — сказал Обри. — Их ношение не противоречит правилам, но не поощряется. Моя жена — кузина Циана и добилась для нас разрешения. Кроме того, у нас с ней ведь не взаимодополняющие цвета.

Я невольно вздрогнул. Красно-зеленые, сине-оранжевые и желто-пурпурные пары означали такое скандальное понижение в цвете, что даже думать об этом не хотелось.

— Вам понравилась сказка? — раздался громкий голос.

Я обернулся и увидел, что на меня смотрит госпожа Ляпис-Лазурь.

— Очень понравилась, мадам.

— Превосходно. И кто только стал ее заглушать? Просто безответственно! — Она откровенно подмигнула мне. — Я так понимаю, вы хотите у нас обосноваться?

— Не совсем так — вернее, совсем не так.

— Рада это слышать. Нам нужна свежая кровь, чтобы оживить нашу старческую политику. Кого я вижу! — воскликнула она, заметив такую же морщинистую даму в другом конце комнаты. — Старая Кармазинша! Как она выглядит! Ни следа плесени! Надо взглянуть поближе.

С этим госпожа Ляпис-Лазурь двинулась прочь.

— Один из столпов Дискуссионного клуба, — пояснил господин Лимонебо, наблюдая за тем, как бодро двигается старушка. — В свое время — заядлая хоккеистка, шестнадцать лет представляла город на ярмарочных соревнованиях. Специалист по штрихкодам, названиям книг и картам. У нее есть оригинальная карта мира от «Пракер бразерс».

Это было любопытно — ведь облик мира до Того, Что Случилось, был известен нам только благодаря картам. По каким-то причинам их уничтожение не предписывалось Приложением XXIV.

— Она поддерживает теорию, согласно которой эта карта представляет доявленческие хроматические регионы?

— Она — да, но я сомневаюсь. Если бы наш регион был синим до Того, Что Случилось, имелись бы более зримые свидетельства этого.

— А аббревиатура «РИСК» — что она думает по этому поводу?

— Региональная интернациональная спектральная колоризация. Но попросите ее показать карту. Она почти целая, только в районе Иркутска и Камчатки поедена слизнями.

— Обязательно. Спасибо.

— Не за что. Как вам наш молниеотвод?

— Впечатляющий.

— О да. Некоторые утверждают, что он не стоил жизней серых, погибших при строительстве, но ведь леса в наши дни обходятся так дорого. Нам очень повезло с префектом Гуммигут, как по-вашему? Великолепная дама.

Я забыл, что, несмотря на свой зеленый кружок, Обри представлял лимонную часть в двуцветной фамилии супругов. Желтый до мозга костей.

Появилась еще одна пара. Женщину я узнал — Томмо показывал на нее в «Упавшем человеке». Это были родители Дуга и Дэзи Кармазин. Отец выглядел мрачновато: явно старший инспектор, не дождавшийся повышения. Он также имел неприятную привычку постоянно оглядываться при разговоре, точно где-то рядом шла более интересная беседа.

— Это Эдвард Бурый, — представил меня Обри, когда они проходили мимо. — Я рассказывал ему, как опасны молнии.

Последовал краткий сеанс рукопожатий и обмена любезностями. Кармазины, как видно, взвешивали вероятность того, что я останусь жить в городе. Подобно их сыну, я обладал потенциально сильным цветовосприятием.

— Молнии? А меня больше беспокоят лебеди. И бандиты.

— Вы знаете что-нибудь о бандитах? — спросил я, стараясь, чтобы фраза прозвучала как глубокомысленный вопрос, а не как саркастическое замечание — чем, в сущности, она и была.

— Я не большой любитель фактов, — сказал господин Кармазин, туповатый, но зато честный. — Скорее я тяготею к необоснованным предположениям. Но госпожа Гуммигут кое-что знает об этом. Да, мадам?

Я не заметил, как она вошла — с блокнотом в руке. Префекты обычно присутствовали на собраниях, чтобы записывать те «значительные и важные мысли», которые порой высказывались. К счастью, она явилась без Кортленда.

Салли Гуммигут двинулась в центр комнаты. Она выглядела чуть менее неприятно, чем всегда, но это мало что значило. Салли нельзя было назвать некрасивой, но ее поведение портило все, вызывая недоверие к ней. Но мы с отцом стали слушать ее самым внимательным образом. Остальные уже знали эту историю, но все равно стояли в почтительном молчании.

— В прошлом году навещала сестру в Желтополисе, — сказала она. — Там бандиты разбили лагерь так близко к городу, что совершали набеги на поля на рассвете и на закате, когда не было рабочих. Пришлось поставить капканы вдоль Внешних пределов. И удивительно — они поймали одну бандитку.

— На кого она была похожа?

— На грязное животное: немытая, вшивая, с плохими зубами, в изорванной одежде и заляпанном переднике, обувь без малейшего блеска. Недочеловек, вот что я вам скажу.

— А это не могла быть потерявшаяся в ночи, страдающая сильным никтопсихозом? — спросил отец.

Как и большинство людей, он видел, как действует на других ночная паника, или сам испытывал ее: дрожь, сердцебиение, внезапные выкрики, отрыв от реальности и в конце концов — умопомешательство.