Книга Тайна выеденного яйца, или Смерть Шалтая, страница 6 – Джаспер Ффорде

— Меня удивляет, что мою кандидатуру вообще приняли во внимание, — сказал Джек.

— Ну, это просто. Я сказала им, что ты не вынимаешь сигареты изо рта и водишь старый «роллс-ройс». А ещё ты алкоголик, разведен и не способен на серьёзные отношения. И любишь Пуччини, Генри Мура и Магритта. [10] И большие трубки.

— А как насчёт охотничьих шляп?

— Нет… Думаешь, стоило?

— Ни в коем разе. Зачем ты всё это напридумывала?

— Мне надо было написать о тебе что-то интригующее. Если твои расследования станут публиковать в «Криминальном чтиве», тебе придётся обзавестись какими-нибудь характерными пунктиками. По-моему, «счастливый муж и отец пяти детей» в наши дни не способен привлечь интерес.

Джек вздохнул. Мадлен была права.

— Ладно, — сказал он, ласково обнимая жену, — я стану бабником, выучусь курить трубку, заделаюсь фанатом оперы, буду ездить на старинной машине и обрасту алкогольными проблемами. Надо бы попрактиковаться, чтобы войти в образ. Для начала могу попытаться заигрывать с твоей новой помощницей… как там её зовут?

— С Дианой? Неплохая идея. Вчера она сказала, что ты очень милый.

— Правда?

— Она говорит, ты напоминаешь ей отца.

— Хмм. А какую трубку ты для меня придумала?

Они рассмеялись. Лига, чёрт побери! Если потребуется, он возьмет эту высоту.

— Ой! — воскликнула Мадлен, глянув на стенные часы. — Опаздываю!

— Опаздываешь? Куда?

— На благотворительный вечер фирмы «Пемзс — средства по уходу за ногами». У меня на календаре отмечено.

Джек подошёл посмотреть. День был обведен чёрной шариковой ручкой. Он не особенно следил за такими вещами и всегда попадал врасплох.

— Болтать или щёлкать?

Она потрепала его по плечу.

— Щёлкать, дурачок. Кто-то же должен заснять ослепительное высшее общество Рединга, пожимающее руки третьестепенным знаменитостям, которых лорд Пемзс сумеет затащить к себе.

— Наверное, это серьёзное повышение после бала фруктоводов долины Темзы, где ты снимала всего лишь «будущих знаменитостей низшего сорта»?

— Естественно, дорогой! Рывок по карьерной лестнице. К лету я дорасту до портретных снимков оболтусов на Хенлейской регате.

— Тогда тебе следует принарядиться.

— Всему своё время, муженек. Ты можешь отвести Меган в кружок скаутов?

— Конечно. Когда он?

— В семь, — сообщила Меган и, поблагодарив, встала из-за стола.

— Как дела в школе, Джером? — спросил Джек, когда Мадлен упорхнула наверх переодеться во что-нибудь похитрее (негоже появляться на благотворительной пьянке без надлежащей упаковки, даже если ты всего-навсего фотограф).

— Да так, ничего.

— Может, тебе и вовсе нет смысла туда ходить? Почему бы нам вообще не бросить школу? Сидел бы дома и… ну, не знаю… ел шоколад да смотрел телик день-деньской.

Джером тут же ухватился за эту соблазнительную возможность.

— Правда?

— Нет. Неправда.

Парнишка поник головой.

— В школе так ску-у-у-учно…

— Согласен. Зато это почти идеальная подготовка для блестящей карьеры в «Шизбургере».

— Но я не собираюсь работать в «Шизбургере»!

— А придётся, если будешь филонить за партой.

— Бу-у-у-у! — возопил Стиви, подпрыгивая на стульчике.

Поскольку ничего более продуктивного ему не подворачивалось, он хватал обеими руками омлет и сжимал кулаки так, что тот выдавливался между пальцами, словно желтая зубная паста.

— Ха, — сказал Джером, — и ты ещё запрещаешь мне ковырять в носу!

— Он не ковыряет, — заступился за младшего Джек, который сам втайне любил покопаться в носу и не хотел лицемерить. — Он ест!

Разговор резко прервался, когда в кухню вошёл Бен. Обуреваемый гормонами долговязый шестнадцатилетний подросток чувствовал себя неуютно в форме школьного оркестранта. Он записался в оркестр не из любви к музыке, а из-за нежных чувств к Пенелопе Лидделл, арфистке. «Эти тонкие пальчики, перебирающие струны, — с придыханием рассказывал он несколько дней назад Джеку о предмете своего обожания, — и эта сосредоточенность! Дьявол! Если она взглянет на меня, я просто лопну!»

«Лучше не надо, — отсоветовал сыну Джек, — будет очень грязно».

Бен весьма неплохо играл на тубе, но, поскольку духовые сидят дальше всего от арфы и туба «не источает мужской сексуальности» (разве что по мнению другой тубы), он перешёл в группу ударных, чтобы подобраться ближе к предмету страсти. Паренек выволок из чулана под лестницей два тяжеленных футляра и надел куртку с капюшоном.

— Тебе помочь? — спросил Джек.

— Спасибо, пап. Скоро подъедет машина.

Снаружи послышался гудок. Джек попытался приподнять один из футляров, но он оказался таким тяжелым, словно корни пустил.

— Что у тебя там за хреновина?

— «Травиату» ставим, — объяснил Бен. — Мистер Мур говорит, что мы должны экспериментировать. Потому у нас настоящие молоты и настоящие наковальни.

Они в четыре руки кое-как протащили футляры по полу, перевалили их через порог, проволокли по дорожке к ожидающей машине и впихнули в багажник. Кузов зловеще осел.

Через полчаса из спальни спустилась Мадлен в красном вечернем платье без плеч, державшемся исключительно на честном слове. Когда она, красуясь, закружилась по кухне, никто глаз не мог от неё отвести.

— Как я выгляжу?

— Bay! — воскликнула Пандора, только что вошедшая в дом. — Мэдди в детском платьице!

— Замечательно, — выдохнула Меган.

Она прижала руки к груди, мечтая о той поре, когда сама сможет надевать вечерние платья и ходить на вечеринки и когда её поцелует прекрасный принц. Впрочем, она согласилась бы и на рыцаря, если принцы окажутся в дефиците.

— Оно очень яркое, — только и сказал Джером.

— Бу-у-у-у! — прогудел Стиви.

— Я думал, ты будешь там единственным фотографом, — заметил Джек. — В смысле, как ты попадешь на собственные снимки? Нажмешь на кнопку и — бегом на место?

— Дорогой, это же благотворительный бал фирмы «Пемзс». Пока у меня сохранились жалкие остатки былой юности и красоты, грех не использовать их в качестве приманки для работодателей. Родители дебютанток платят хорошие деньги за портреты.