Книга Апокалипсис Нонетот, или Первый среди сиквелов, страница 79 – Джаспер Ффорде

— Что у них?

Мы прошли через рубку на левый борт, где Фицуильям руководил спасательной операцией. До шлюпки оставалось еще минимум сто ярдов. Корабль медленно двигался вперед, через борт была переброшена сеть, и несколько крепких матросов готовились подобрать жертв кораблекрушения.

— Посмотрите внимательно на уцелевших, — настойчиво попросил доктор Блесск, и я настроила бинокль на маленькую группу.

Теперь, когда они были ближе, я разглядела, что их лица покрыты отвратительными зелеными нарывами. Я опустила бинокль и посмотрела на доктора Блесска.

— Каков прогноз?

— Стопроцентно смертельно и очень заразно. Поднимите их на борт — и мы потеряем минимум двадцать процентов людей. До порта нам еще полгода, и эти несчастные умрут задолго до того, как мы сумеем оказать им какую-либо помощь.

Я потерла виски.

— Вы точно в этом уверены.

Он кивнул. Я глубоко вздохнула.

— Фицуильям!

— Да, капитан?

— Прекратить спасательную операцию.

— Что?

— Вы меня слышали. У этих людей смертельная заразная болезнь, и я не стану рисковать жизнями пассажиров, спасая несчастных, которые все равно умрут.

— Но, капитан! — запротестовал он. — Мы никогда не оставляем человека в воде!

— Мы делаем это сегодня, Фицуильям. Понимаете?

Он злобно зыркнул на меня, затем перегнулся через поручень и повторил мой приказ, позаботившись, чтобы люди узнали, от кого он исходит. Потом зашел в рубку, позвонил «полный вперед», и корабль вздрогнул, когда мы, набрав скорость, понеслись вперед.

— Зайдите внутрь, — сказал доктор Блесск.

— Нет, — ответила я, — я останусь здесь. Я не стану прятаться от людей, которых обрекла на смерть.

И я стояла и смотрела, как шлюпка и люди уплывают за корму корабля и быстро пропадают из виду в морской дали. С тяжелым сердцем я вернулась в рулевую рубку и уселась в капитанское кресло. Болдуин молчал, глядя прямо перед собой.

— Я поступила правильно, — пробормотала я, — и более того, я вообще могла бы использовать текстфун и сбежать.

— Здесь происходят всякие штуки, — прошептал Болдуин, — неприятные штуки.

Внезапно меня посетила одна мысль, и я от души понадеялась, что ошибаюсь.

— Как называется корабль?

— Корабль? — весело отозвался Болдуин. — Это пароход «Нравственная дилемма», кэп.

Я закрыла лицо ладонями и застонала. Анна Дрянквист-Дэррмо и ее гнусный муженек не шутили, когда говорили, что выбрали это место специально для меня. У меня уже изрядно расшатались нервы, и тяжкая длань вины давила все сильнее. Я провела здесь всего час, так какова же я буду через неделю или через месяц? Честно скажу, заперли меня в незавидном месте — дрейфовать в Предполагаемом океане, командуя «Нравственной дилеммой».

— Капитан?

На сей раз кок. Небрит, на белой тужурке такое количество пятен от еды, что не отличишь, где кончаются пятна и начинается ткань.

— Да? — устало откликнулась я.

— Прошу пардону, а только у нас изрядная недостача провианта.

— И?

— До порта нам еще полгода, — продолжал кок, сверяясь с засаленным листком с расчетами, — а еды для пассажиров и команды хватит только на две трети этого времени, да и то если сильно поджаться.

— О чем вы?

— О том, что все сорок человек помрут с голоду задолго до того, как мы достигнем порта.

Я поманила к себе Фицуильяма.

— Ближе порта, разумеется, нет?

— Нет, капитан. Порт Совпадение единственный.

— Так я и думала. И рыбы тоже нет?

— Не в этих водах.

— Других кораблей?

— Ни единого.

Теперь я уловила. Это и были «неприятные штуки», о которых говорил Болдуин, и разбираться с ними мне, и только мне. Корабль, море и люди в нем могли быть предполагаемыми, но они страдали и умирали так же, как все.

— Спасибо, кок, — сказала я, — я дам вам знать о моем решении.

Он лениво отсалютовал и ушел.

— Ну, Фицуильям, — сказала я, делая кое-какие простые расчеты на листке бумаги, — еды, если до порта, хватит на двадцать шесть человек. Как вы думаете, нам удастся найти четырнадцать добровольцев броситься за борт, чтобы обеспечить выживание остальных?

— Сомневаюсь.

— Тогда у меня небольшая проблема. Является ли моим первоочередным долгом как капитана обеспечить выживание максимально возможного числа людей на вверенном мне корабле, или же моим нравственным долгом является не допустить убийства?

— Для людей в шлюпке вы на данный момент и так убийца.

— Возможно, но здесь труднее: в данном случае не бездействие порождает обстоятельство, а действие. Вот что я собираюсь сделать. Все младше восемнадцати исключаются, равно как и шесть членов экипажа, без которых корабль не сможет плыть дальше. Все остальные тянут соломинки, и тринадцать пойдут за борт.

— А если они не захотят?

— Тогда я выкину их лично.

— Вас же за это повесят.

— Не повесят. Я буду четырнадцатой.

— Очень… самоотверженно, — пробормотал Фицуильям, — но даже после возрастных и экипажных исключений у нас остается тридцать один пассажир младше восемнадцати лет. Вам все равно придется выбрать семерых из них. Неужели вы сможете бросить их за борт, детей, невинных?

— Но я спасу остальных, верно?

— Не мне говорить, — тихо ответил Фицуильям, — я не капитан.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Сердце колотилось, глубоко внутри клокотала холодная паника. Мне приходилось делать ужасные вещи, чтобы спасти других, и я не уверена, что мне это по силам — так рисковать многими жизнями. На миг я затормозила и подумала. Дилеммы с момента моего появления становились все хуже. Возможно, это место — где бы оно ни находилось — ехидно откликалось на мои решения. Я решила кое-что испробовать.

— Нет, — сказала я, — я никого не собираюсь убивать только потому, что этого требует абстрактная этическая ситуация. Мы поплывем дальше, как есть, и будем рассчитывать на то, что встретим другой корабль. Если нет, то мы можем умереть, но, по крайней мере, поступим честно по отношению друг к другу.

Издалека донесся раскат грома, и корабль качнуло. Я думала, что делать дальше.

— Прошу прощения, капитан, но я принес плохие новости.

Этого стюарда я еще не видела.

— И?..

— У нас в кают-компании джентльмен, который утверждает, что на борту бомба и она установлена так, чтобы взорваться через десять минут.