Онлайн книга «Две свадьбы и одни похороны»
Мама, роди меня обратно. И вот теперь практически все объединились против меня на почве ночного концерта Анфисы. Позавидовали, что ли? Или сами оргазм только симулируют? Но ревнуют точно. И интриги не замедлят появиться, и как бы не сейчас эти узелки завязываются. Когда я лет пять назад читал описания ван Гулика [192] про гаремы докоммунистического Китая, то думал, что автор явно преувеличивал и сгущал краски, когда утверждал, что успешные богатые и сильные мужчины периодически сбегали от своих гаремов к проституткам, и последние становились для них отдушиной от распрей жен и наложниц. Тогда я автору не поверил. Гулик же утверждал, что дорогие китайские проститутки были сродни древнегреческим гетерам: образованны, начитанны, умели поддержать умный разговор, создать непринужденную атмосферу и красиво ухаживали за мужчинами. Дома же китайцы не только не общались с женами, но даже не видели их и уж тем более не писали для них стихов. На стол подавали слуги. Жен, готовых к усладам, уже раздетых и завернутых в простыню, приносили в спальню на своих спинах евнухи. И не для удобства, а для безопасности хозяина; этакая страховка от нападения ревнивой жены. С ножом. И все их разговоры в постели с мужем сводились к интригам жен и их жалобам друг на друга. Никакой тебе любви и радости. С гетерами же китайцам не надо было даже проявлять свою мужественность, они могли просто наслаждаться их обществом, вести при них переговоры с партнерами, отдыхать и угощаться, даже спокойно выспаться. Не поверил я Гулику тогда, а вот сейчас такое зрю воочию. А у меня-то гарем не из глупых баб состоит, а как раз из самых лучших гетер Москвы. — Бабы, вот только мозги мне барать не надо, не ко времени вы все это затеяли, — попытался я их тихонечко урезонить. — Мы не бабы. Мы — женщины! — гордо заявила Антоненкова. — У тебя сколько курсов института полностью закончено? — поинтересовался ехидно. — А при чем тут образование? — не поняла Галя вопроса. — При том, Галка, при этом. Женщина — это баба с высшим образованием. И больше ничего. Пока Антоненкова хватала ртом воздух, раздумывая, как бы мне похлестче ответить, я еще раз быстро пробежался глазами по личному составу. Есть! Точнее, нет. Нет единства в коллективе. Таежницы сидят в отдалении сами по себе; винтовки чистят, раскидав на детали. Альфия ни во что не лезет, крутится вокруг Бульки и кудахчет, как наседка. Анфиса тоже в сторонке что-то шьет. Как там Альфия любит говорить? На фиг, на фиг этот график. Забычарил сигарету, встал да и рявкнул по-боцмански: — Оружие почистили?! Предоставляем к осмотру! Разрыв шаблона. Немая сцена. — А если сейчас враг припрется? Чем отбиваться будете? — властно оглядел недоумевающих девок. — Оружие любит смазку, чистку и ласку. Пострелял — почисти! И оно тебя никогда не подведет, — сам удивился, когда понял, что разговариваю с ними интонациями моего первого боцмана в учебке. [193] — Кто не вычистит оружие, как следует, «завтракать будет в ужин», — рычал я на личный состав гарема. А вот нехрен меня Фисой подкалывать, хотя бы и намеками. И бунтовать против меня тоже нехрен. — А кто хочет тут скандалы устраивать, могут это делать совершенно свободно, но… — сделал паузу и оглядел девчат, — только до ближайшего города. Всех скандалисток ссажу там не раздумывая. И скандальте себе сколько угодно, глядя на пыль, поднимаемую МОИМ автобусом. И демонстративно сел чистить испанский кольт, поправив на траве специально для этого приготовленную тряпочку. Альфия расстелила свою тряпку рядом со мной и театральным шепотом (таким, что на последнем ряду в самом большом зале слышно) поинтересовалась: — А Фиску ты тоже чистить будешь? Я, откровенно говоря, не понял, о чем это она. Только брови поднял недоуменно. — Зачем мне Фиску чистить? — Ты же вчера в нее стрелял, — и хохочет уже в голос. Пришлось опустить глаза в детали пистолета, чтобы не сказать что-нибудь такое резкое и необдуманное, что потом может превратиться в постоянные подколки меня же самого. С них станется. Прослушав очередной сеанс кобыльего ржания, поинтересовался у дежурных: — А не много вас там, костровых? Двое на один котелок. Костра как такового не было, был очередной «таежный керогаз», но не обзывать же их керогазчицами? Язык сломаешь раньше, чем договоришь. Роза и Буля недоуменно уставились на меня сердитого. — Но ты же сам… — Упершись в мой взгляд, Буля запнулась. Не обращая на Булю внимания, ткнул пальцем в Шицгал. — Роза, думаю, Буля одна справится с завтраком. Что там кашеварить-то? А на тебе контроль эфира — это сейчас самое важное. Быстро в автобус. И еду тебе туда принесут. — Но Булька же раненая? — попыталась возразить Роза. — Ничего, будет надо — сам ей помогу. Вот так вот. Поддела меня Альфия, а досталось Розе. Такой вот еврейский погром, причиной которого было татарское иго. Новая Земля. Плоскогорье между территорией Ордена и Южной дорогой. 22 год, 33 число 5 месяца, пятница, 11:31 После завтрака, проверив у всех вычищенное оружие, устроил разбор полетов. Первым делом пряники — огласили список трофеев, чтобы в массах настроение поднять и отвлечь от нехороших инсинуаций. — В деньгах мы собрали с бандитов тысячу девятьсот восемьдесят девять экю в пластике и золотых монетах, — отчитывалась перед отрядом Ингеборге. Все правильно, она — баталер, ей и отчитываться перед отрядом за материальные ценности, а я — так, пешком постою, послушаю. Если не хотите проблем с коллективом, то руководство и финансы всегда разделяйте. Ингеборге, иллюстрируя свои слова, высыпала перед собой на брезент деньги. Пластик отдельно, монеты отдельно. — Ой, — умилилась Бисянка, беря в руку маленькую золотую монету и внимательно ее рассматривая. С одной стороны на той был отчеканен номинал «20», с другой — уже приевшийся «глаз в пирамиде» Ордена. — Да это же просто чешуйка. Такую и потерять недолго. А монет размером побольше у них нет? — Слышал, что есть золотые слитки от пятидесяти грамм, — ответил я, потому как Ингеборге замялась с ответом, — а про другие монеты, наверное, надо спрашивать в Банке Ордена. |