Онлайн книга «Пасынок судьбы»
– Ну, не знаю… – Эмма задумалась. – Но она подходит по всем твоим параметрам. Я пожал плечами. Мало ли людей подойдёт под мои скромные параметры? Наличие брата, сестры и кузена определённого возраста. – И твою Бэль ведь тоже зовут Изабеллой? – не унималась она. – Ты знаешь, сколько Изабелл на планете? После Марии это одно из самых распространённых имён. Сколько ты встретила их, пока копала? А сколько среди них модов? – Много. – Она задумалась. – И модов человек десять. И четыре точно с белыми волосами. – Вот видишь. – Я усмехнулся. – Но допустим, это она. И что? Это что-то изменит? Я смогу смотреть ей в глаза оттого, что её мать – правительница планеты? Молчание. – Помнишь, ты говорил Карине, что тебя найдёт настоящая принцесса и ты её… Я вновь рассмеялся. О, святая наивность! – А что я ещё должен был сказать Карине, Эмма? Или ты предлагаешь мне стать альфонсом? Найти себе принцесску, аристократку, спрятаться за её юбку, решить с помощью её громил свои проблемы, затем лечь на диван и не знать горя? Эма открыла рот от удивления. – Но… Я думала… Ты серьёзно тогда… – Я серьёзно. Но только начну я с того, что я буду защищать её. Может, не кулаками, как-то иначе, но только не прячась за чьей-то юбкой. Всё, Эмм, прости меня, но я хочу посидеть в одиночестве. Она поднялась, направилась к двери, затем обернулась: – Хуан, может, если тебе всё равно… ты сделаешь, что обещал? Я ведь исполнила твоё требование. Я с таким презрением оглядел её снизу вверх, что она непроизвольно отшатнулась. – Эмма, неужели ты такая дура и не понимаешь, как низко пала со своей «лотереей»? – Но я… – Тебе так нравится быть опустившейся блядью без собственного мнения? Пусть даже с деньгами и влиянием семьи? Молчание. Долгое-долгое. Она порывалась что-то мне сказать, открывала рот, но вновь закрывала. Наконец, увидев что-то на полу, воскликнула: – Ой, а что это? «Это» оказалась визитка Сильвии – кусочек позолоченного пластика, инкрустированный драгоценными камешками. Видимо, вчера, снимая брюки, не заметил, как она вылетела из кармана. Карточка эта, даже без учёта стоимости камней и золота, сама по себе произведение искусства. Одна работа ювелира в ней, ручная работа, стоит больше маминой зарплаты. Оно и понятно, личный номер сеньорита Феррейра абы кому не дает, а те, кому даёт, – достаточно состоятельные люди, чтобы продемонстрировать им шик, богатство и превосходство семьи Феррейра над остальными, даже в такой мелочи. – Так это что, правда? – Её изумление было… таким искренним и огромным, что мне вновь захотелось рассмеяться. Она вроде бы поверила мне под конец моего рассказа, слишком эмоционально я вёл повествование, со слишком многими деталями и подробностями, но верила как бы издалека. Дескать, пока не потрогаю руками, все ваши истории останутся сказками. Теперь же, покрутив визитку в руках, мои сказки обрели для неё предметность. А следовательно, абсолютно всё, сказанное мной, превратилось в грубую недвусмысленную реальность. – И ты правда видел инфанту? Я лишь устало прикрыл глаза. – Эмма, ты уходишь. На этот раз она не спорила. – Да, конечно. Ты действительно их видел… И теперь не хочешь?.. Я скривился. Что ещё ожидать от куклы с мозгами Эммы? Шимановский, простачок титуляр с окраины, из бедной семьи, сын проститутки, окунулся в мир высшего света, с ним заигрывала самая богатая девушка на планете… А теперь он сидит и добровольно от этого мира отказывается? Ей не понять. А объяснять я не буду. Я встал и побрёл в кухню. Чего-то нашёл, подогрел, съел, не почувствовав вкуса. Разговор с Эммой пошёл на пользу – я перестал хандрить и задумался о практических своих шагах. Что-то надо делать. Но вот что? Додумать не получилось. Я услышал шум открывающейся двери, резко открывающейся, от толчка, и поспешил в коридор, группируясь и готовясь к бою. Закрыть её за Эммой я не сообразил – не успел. К счастью, мои опасения не оправдались, это вновь оказалась Эмма. Но это была не та Эмма, что заходила полчаса назад, глаза её пылали бешеным огнем. – Шимановский, раз такое произошло, значит, у тебя больше нет девушки? – с ходу заявила она. Я растерялся: – Нет. Но… Дальнейшие мои протесты потонули в огне её решимости: она, словно танк, поперла вперёд, схватив меня за грудки, и потащила в спальню. – Ты мне обещал. Я сделала для тебя работу, и ты мне должен. – Эмма, я не… Мои протесты и робкие попытки сопротивления оказались бесполезны. …Хм. Скажем так, меня грубо изнасиловали. Изнасиловала девушка, которая считалась королевой школы, но к которой у меня не было ни малейшего интереса. Она оказалась сильной, очень сильной, видно, занимается чем-то, и серьёзно, просто мускулы не заметны благодаря общему строению тела. Я всё равно мог победить её, я – боец не из последних, но… …Но есть такая штука, как совесть. Я действительно обещал ей, и она сделала то, что я требовал. Я хотел прокатить её, выставить дурой, но… …Но она не сдала меня. И выслушала. И не предаст. И я, пообещав, не мог не сдержать слово, как бы противно себя при этом ни чувствовал. Что ж, сейчас она получит своё и исчезнет из моей жизни, я же буду относиться к этому как к части сделки, которую необходимо выполнить. В конце концов, если я перестану держать слово – в кого превращусь? Её же вина лишь в том, что она толкнула меня самого в ловушку, расставляемую для неё. Я успокоился и решил просто получать удовольствие. Этот секс был… великолепен. Такого со мной ещё никогда не было. Эмма вытворяла такое… Не могу найти слов, чтобы описать, просто незабываемо. Три восклицательных знака. – Всё, теперь ты довольна? Мы лежали и молчали, думая каждый о своём. Эмма безразлично пожала плечами. – Ты получила, что хотела, я тебе больше ничего не должен? – Я не включала камеру, – ответила она, не моргая, глядя в потолок. Когда смысл этих слов дошёл до меня, я закашлялся и подскочил: – То есть как не включала? Если ты думаешь, что я ещё раз… – Ты ничего не должен, – ответила она отрешённым тоном. – Просто… Просто я не хочу больше быть опустившейся блядью… Затем она уткнулась мне в плечо… и заревела. Ревела долго, минут двадцать, выгоняя из себя всё, что накопилось в душе, а я лежал, приобняв её, гладил по волосам и пытался прийти в себя, а заодно понять, что же такое только что произошло. |