Онлайн книга «Среда обитания»
– И вы ему отказали? – Конечно. Потом пришло первое письмо. Я обязана читать всю приходящую почту, но не особенно поняла, что именно они хотели. Решила только, что именно он звонил и поэтому написал такое письмо. Я сразу отдала его шефу. – Что было потом? – Он был в плохом настроении весь день, я это видела. Явно нервничал. Переживал, но старался не показывать своего настроения. Он вообще не любит, когда кто-то чувствует его состояние. Считает, что это мешает бизнесу. Никаких личных чувств на работе, часто говорит он. – После первого письма были и другие? – Да. Второе и третье. Но после первого письма это ничтожество Востряков снова позвонил, попытался меня уговорить на личную встречу. Или хотя бы соединить с Львом Давидовичем. Я, разумеется, сразу отказала. Тогда пришли еще два письма. После второго шеф предупредил меня, чтобы я не читала эти письма, а сразу передавала их ему. Во втором были документы, копии акционерных договоров, какие-то банковские счета. Третье письмо, не читая, я передала ему. – В третьем было то же самое. – Да, – машинально кивнула она и вдруг испугалась: – Но я его не читала. – Конечно. Но любопытство взяло верх, и вы его просмотрели. – Нет. Я машинально сказала вам «да». Третье письмо я даже не смотрела. Только раскрыла пакет и сразу отнесла Льву Давидовичу. – Понятно, понятно. Вы сказали «пакет». Письмо было большим? – Да. Плотный пакет белого цвета. Такие продаются на почте. Насколько я знаю, Суровцев потом проверял, откуда могли приходить пакеты. Их можно купить на почте. – А почему вы раскрыли пакет? – У нас такой порядок. Запечатанные письма нельзя передавать президенту компании. Против этого возражает служба безопасности. Помните, был такой сумасшедший ученый-террорист, который рассылал всем белый порошок. Вот они опасаются нечто подобного. Сначала все письма проверяют на рентгеновском аппарате, чтобы не было взрывчатки или яда. И только затем передают в нашу канцелярию. – У вас солидное учреждение. Прямо как на режимном предприятии. Раньше такие назывались «почтовыми ящиками». – Может быть. Я не помню. Тогда мне было только десять лет. – И вы не успели вступить даже в пионеры? – Не успела. Но октябренком была. Ходила со значком Ленина-ребенка. Сейчас понимаю, что это было наивно, но тогда я так гордилась этим значком. А к тому моменту, когда меня должны были принимать в пионеры, Советский Союз рухнул. – И третье письмо-пакет вы вскрыли, но не читали? – Нет, – нервно ответила она, – и не нужно смотреть на меня таким недоверчивым взглядом. Я действительно его не читала, но там тоже были копии документов, это я успела увидеть. – И вы отдали его своему патрону? – Конечно. Он сразу приказал позвать всех троих к нему в кабинет. Как и после второго письма. Что я и сделала. – Кого троих? Суровцева, Погосова и Арсаева? – Да. Всех троих. – Она выпила свой уже остывший чай. Поставила чашку на столик. – Лев Давидович попросил меня быть с вами откровенной, поэтому я рассказываю вам обо всем с такими подробностями. – Вы давно работаете у Деменштейна? – Три с половиной года. – И сразу главным секретарем? – Нет, не сразу. Первые несколько месяцев я работала в канцелярии, затем перевели обычным секретарем. И только через полгода я стала, как вы выразились, «главным». Хотя у нас говорят иначе. Я личный секретарь, а Замира просто секретарь шефа. Вот и вся разница. – Нравится? – На личные вопросы я тоже должна отвечать? – удивилась Регина. – Это не личный вопрос. Мне интересно, насколько комфортно вы чувствуете себя на вашей работе. – Очень комфортно и хорошо, – сказала она, подчеркивая каждое слово. – Мне нравится моя работа и мой оклад, который платят за мою работу. Вас удовлетворяет такой ответ? – Вполне. А какой оклад? Я просто не успел уточнить у Льва Давидовича. Она назвала сумму. Очень большую. И не только по кризисным временам. – В месяц или в год? – иронично уточнил он. – В месяц, – гордо ответила Регина. – Зарплата квалифицированного служащего за год. Очень серьезная зарплата. Кажется, я продешевил. Нужно было взять с вашего босса более солидный гонорар. – А сколько он вам пообещал? – поинтересовалась она. – Это я вам сказать не могу. Коммерческая тайна. Конкуренты поймают и убьют меня где-нибудь в подворотне от зависти. А Министерство налогов меня просто засудит. Оба улыбнулись друг другу. – У вас все получают такие зарплаты? – спросил Дронго. – У нас богатая компания. Одна из самых больших в стране, – пояснила Регина. – В таком случае сколько получает Замира, второй секретарь? – неожиданно уточнил Дронго. Она замолчала. Лгать не имело смысла, говорить правду не хотелось. – Меньше, – призналась она, – гораздо меньше. – Сколько? – настаивал Дронго. – Спросите сами у Льва Давидовича, – немного раздраженно ответила Регина. – Это не ответ. Зачем его беспокоить, если вы знаете точный ответ? Если не ошибаюсь, он просил вас быть достаточно откровенной. Или нет? – Она получает… – Регина назвала цифру, которая была меньше ее зарплаты примерно в два с половиной раза. – Солидная разница, – заметил Дронго. – Хватит, – попросила она, отодвигая от себя пустую чашку. – Если вы намекаете, что у нас с шефом какие-то особенные отношения, то не нужно мне этого говорить. Я просто хорошо делаю свое дело. – Не сомневаюсь. Он давно женат? – На эти вопросы я отвечать не обязана. Можете спрашивать у меня все что угодно о моей личной жизни и нашей работе. Но личная жизнь Льва Давидовича – это его личная жизнь, и вы можете спрашивать о ней только его самого. – Согласен. Тогда поговорим именно о вас. Насколько я знаю, у вас есть друг? – Кто вам сказал? Впрочем, какая разница. Да, есть. А почему он вас так интересует? И вообще, почему у вас такой болезненный интерес именно к моей личной жизни? Какое это имеет отношение к проходимцу Вострякову, к исчезнувшему Неверову, к его письмам? – Откуда вы знаете, что Неверов исчез? – Об этом все знают. Наши сотрудники говорят, что шантажист, который решился на подобную глупую акцию, сбежал за границу и теперь там прячется. А второго сделали идиотом, когда Погосов колол ему свою «сыворотку правды». |