Книга Выстрел в прошлое, страница 46 – Николай Чергинец

— Хохлы, летчики! Тьфу! — сплюнул он под ноги, выражая свою ненависть и презрение к пришельцам. — Я своей рука стрелял УНСО, не брал плен!

Марат, ни слова не говоря, обнажил левую руку по плечо и показал армянину татуировку — «черный круг с белым крестом»:

— Я вижу, ты воевал. Знаешь, чей это знак?

Мужчина заметно смутился и поставил приклад на землю.

— Русские солдаты, — сказал он. — Я видел такой, погибли у нас.

— Газеты пишут ерунду, отец. Я две войны прошел в Чечне. УНСО резал сам, своими руками.

Хачик повернулся в сторону виноградника и прокричал что-то гортанно на своем языке. Оттуда показался на секунду парень с автоматом и помахал им, улыбаясь, затем скрылся и больше не появлялся.

— Заходыте, гости, — армянин показал рукой на проход, — выпейте вина, кушайте лаваш.

Боб широко улыбнулся и, сказав: «Спасибо, отец. Мир в дом», — вошел в помещение, Марат последовал за ним.

В подсобке за минуту был накрыт стол из кувшина вина, лепешки и домашнего сыра. Налив стаканы, старый воин сказал:

— За русских солдат.

— За хозяина дома, — ответил Марат, и они выпили.

Когда гости похвалили вино и сыр, Хачик сказал примирительно:

— Не сэрдись, что я поверил газета. Все они брехуны, не говорят правды.

— А в чем правда, уважаемый? — спросил Боб, как будто крестьянин-армянин должен был открыть ему истину.

Но тот не был склонен принимать шутливый тон, как и положено вождю племени:

— Правда — это вино, и хлеб. На войне нет правды.

— Давай выпьем еще твоей правды, — предложил Богуслав. — У нас в Болгарии вино не такое сладкое, но оно тоже правда. Я вырос на винограднике.

— Молодец, — одобрил его Хачик Ованесян. — В моем селе четыре парня погибли на войне. Я ранен сюда и сюда. Мы не хотим больше стрелять, но у нас есть оружие, чтобы гнать собак от дома.

Они выпили за успех его оружия и процветание дома. Хозяин посмотрел прямо в глаза Суворову из-под морщинистых век и сказал со значением, подчеркивая каждое слово:

— Если у тебя, Марат, спросят в Москве, хочет армянин взрывать трубу или аэродром с американцами, — скажи этим людям: «Нет». Мы слушаем своего президента, и он нам говорит: «Не надо больше войны в Карабахе». Мы умеем воевать, нас боятся. Мое село больше никто не трогает. Степанакерт тоже наш. Президент будет вести переговоры с Европой, и нас все равно признают. Год раньше, год позже — не важно. Мы верим Роберту Кочаряну, я воевал вместе с ним, когда он был в Степанакерте! К нам приходят осетины, мы принимаем их как гостей, но говорим: «Нет». Чечены — «Нет». И тебе скажу то же самое слово.

— Если откроют базу, вам полегче станет, натовские солдаты будут вино покупать, — сказал Боб. — Только девушек надо от них беречь. Мы, отец, не враги англичанам, будем вместе добывать нефть. Ты же видишь, что мы приехали с английскими журналистами. Написано на автобусе: «Би-Би-Си». Это их радиостанция и кино про природу.

— Я видел, — сказал Хачик. — Мы не в горах живем. Это хорошо, что вы хотите работать, а не воевать. Американцы, может быть, больше порядка наведут, но Армения всегда стояла за Россию. И Кочарян всегда ваш друг. Мы ведь одной веры, — сказал он.

— Скажи, отец, — обратился к нему Марат, — а где ты видел солдат с такими знаками, как у меня? Это редкая татуировка — спецназ ГРУ.

— Четыре ваших солдата погибли в ущелье, там, — махнул он рукой, — дальше к югу, под Карабахом. Не знаю, кто их убил, все лежали вокруг костра. На них неожиданно напали. Даже оружия не забрали почему-то. Документов не было, поэтому искали отметки на теле, чтобы кто-нибудь узнал, если станут искать, спрашивать… У всех такой знак, как у тебя.

— Когда это было?

— Давно. Тогда Гейдар стал в Баку, война была. Я с сынами ходил на войну, потом вернулся с оружием, защищал село. Сынов живыми привел, — гордо сказал отец, и они выпили за здоровье его семьи.

Они собирались уходить, когда старый солдат неожиданно сказал Марату:

— Вот что, солдат, если будешь искать непримиримых людей, не спрашивай наших армян. Сейчас почти никто не пойдет против воли Еревана. Мародеры и бандиты в горах — не в счет. Ищи в Грузии. — Он неторопливо излагал свою мысль, решив ее высказать. — Я говорил: были у меня осетины, был русский. Если найдешь Зураба Гасиева или русского, которого называли «майор» и «Кожан», скажи, что был гостем в доме Хачика Ованесяна. Я не знаю тебя, но это их дело проверить человека. Все равно они не поверят никаким словам. Не погибни, сынок…

Когда подвыпившие Марат и Боб вернулись, колесо уже давно стояло на месте, все ожидали их, но были какими-то притихшими.

— Как армянин? — спросила Мари.

— Милый человек, патриарх села. Поначалу нагнал на нас страху, но когда узнал, что воевали на одной, в общем-то, стороне, угостил вином и хлебом, — отчитался Боб. — Считает, что именно в них заключена правда жизни. Очень мудро.

— Поехали, — сказала Мари.

— А что вы такие понурые? — спросил Марат.

— Да так… Немного беспокоились за вас. Эл видел, как старик взял ружье. И в винограднике была засада.

— Они не любят УНСО, — объяснил Марат. — Летчики-хохлы бомбили их в Степанакерте.

— А-а-а… — протянула Мари и замолчала.

Айчурек не выдержал тишины, заговорил:

— А колесо-то не гвоздь поймало! Пуля малокалиберная в колесе у нас…

Боб качнул головой:

— Главное, что не в голове. Значит, не случайно мы остановились — этот армянский патриарх хотел навсегда нас прогнать со своих мест. А если надо, был готов и перестрелять, как собак.

— Суровый мужик, — поддакнул Марат. — Понравился он мне.

Вечером собрались все трое в номере у Смирнова, который был получше, поуютнее. Делились впечатлениями. В основном просто рассказывали Сергею эпизод с армянами да разговоры в машине. Смирнов целый день потратил на «завязывание полезных знакомств» для будущего бизнеса — сказывалась навязанная англичанином «дистанция».

По ходу разговора Боб что-то припомнил и ревниво сказал:

— А ведь старый «армяк» мне не поверил. И вообще, когда говорил о серьезных делах, только к тебе обращался.

Марат рассудительно ответил:

— Он же видел, что мы не за миром пришли сюда. Нас, волков, по повадке видать. И вранье он чует, как старый лис. Надо переговорить с нашими «кураторами»: мы здесь только время теряем.

Сергей одобрил эту идею и позвонил Дейлу Снайдеру, тот был готов встретиться. Вскоре он сам заскочил в комнату:

— Есть новости? Уже?

Марат изложил сокращенную версию разговора с армянином.