Онлайн книга «Жизнь во время войны»
Я орал ему вслед, все звенело вокруг, мы неслись без оглядки... Прочь от электросолнца, сиявшего воплем неона: «Круглосуточно! Голые девочки! Девочки! Девочки! О, йе-е-е... Круглые сутки...» – Нравится музыка, мужик? – Рэй приглушил звук. – Мне нравится. Минголла сказал, что музыка ничего. – Спорим, маленькой леди тоже понравится. Может, позвать – пускай послушает. Чего-то она загрустила. Спорим, развеселится. – Сомневаюсь. – Минголла перевел на Рэя злобный взгляд. – Дебора, да, хорошенькая маленькая леди, – увлеченно продолжал Рэй,– Очень хорошенькая! Говорит, у вас любовь, но я-то знаю, сколько дерьма надо перемолоть, пока они повалятся на спину. Минголла посмотрел на него еще злее, но промолчал. – Любовь! – Рэй хмыкнул и швырнул окурок в море, затем, прикрыв глаза от солнца, посмотрел на Дебору. – Да уж, хороша. Точно, старик, я такое нечасто говорю. Что-то у меня к ней неровно дышится. Вот и думаю: а что, если старина Рэй заставит ее маленько улыбнуться. – Пока ты только скуку на нее нагоняешь. – Значит, надо постараться. – Он покосился на Минголлу. – Знаешь что – давай махнемся, а? Ночью я пришлю к тебе в каюту Корасон, а ты дай мне разобраться с маленькой леди. Минголле стало противно, и он отвернулся. – Ты чего, я дело говорю, мужик, – не унимался Рэй. – Моя Корасон такие штуки умеет, охуеть, – поставишь на пистолете зарубку. Минголла вдруг вспомнил, что давно хотел спросить Рэя об одной вещи. – Ты не помнишь парня по фамилии Джилби? – сказал он. – Невысокий, белобрысый, примерно мой ровесник. Ты должен был его возить месяцев восемь-девять назад. – Джилби? – переспросил Рэй. – Не-а. Минголла всмотрелся ему в лицо – не врет ли. – Ты бы его запомнил. Угрюмый такой, знаешь... с ним хреново. Если что, долго разбираться не будет. – Ты что, думаешь,– с угрозой произнес Рэй, – я его за борт спихнул? – А что, не спихивал? – Наслушался в Ливингстоне сраных мандавошек. – Рэй поднялся на ноги и встал в позу оскорбленной добродетели. – Вот что, дружок. Я тебе не ангел, я, блядь, вор! Но я кидаю за борт только тех, кто сам напрашивается. – Может, Джилби и напросился. – Тогда б я его запомнил. – А как насчет ребенка – ребеночка своего не забыл? Рэй плюнул Минголле под ноги. – Мой ребенок родился мертвым, мужик. Я его выкинул, потому что баба совсем не своя стала. – Это ты сейчас так говоришь. – Да, говорю. Наслушался козлов из Ливингстона – что они знают про Рэя Барроса? Сколько я отпахал на благое дело? Чуть жопу не порвал, у самих небось кишка тонка. – Неужели? – А ты думал! – Рэй придвинулся к Минголле и выпятил грудь. – Что ты, ебаный гринго, в этом понимаешь? Ты... Минголла толкнул его. – Откуда ты знаешь, что я американец? Рэй ухмыльнулся: – Дебора и рассказала. – Не пизди, – сказал Минголла. – Говори, откуда? – Ха! Ебаных гринго Рэй Баррос нюхом чует. Тебя клево подмазали, мужик, и пиздеть научили... но ходишь ты, как гринго, повадки у тебя, как у гринго, и несешь ты такую же хуйню, как все гринго. И вдобавок не сечешь, как мы тут кровь за народ проливаем. За попов, убийц, какая, на хуй, разница. – Он погрозил кулаком солнцу.– La Violencia! [20] Знаешь, что я тебе скажу, мужик? Эта война не кончится, пока не победим мы. Сам того не желая, Минголла оценил его страстность – вроде бы тут все было честно. – Ни хуя ты не въезжаешь, гринго! – продолжал Рэй. – Потому-то мы с маленькой леди как пить дать столкуемся. В душе она знает, что я ее пойму. Пора, решил Минголла, поставить его на место. – Ты много говоришь, старик. Это хорошо. Кто много говорит, того на большее и не хватает. Рэй потер подбородок, длинное лицо приняло задумчивый вид. – Хочешь сказать, что ты крепче меня? – Само собой. А еще знаешь что? – Минголла показал на Дебору. – Она тоже крепче. У тебя нет шансов, бобик. Хотя можешь, конечно, попробовать. Плечи у Рэя напряглись, словно он собрался броситься в драку, но потом, похоже, передумал. Подтянул штаны, зыркнул на Минголлу и ушел в рубку. Минголла поднял кассетник и показал его Рэю. но тот смотрел в сторону, слишком занятый штурвалом. Тогда Минголла прошагал к корме, подкрутив по пути регулятор, чтобы баллада звучала громче. Приходи ко мне, девочка, жить... Где ж ты лучшее место найдешь. Ты зависла на старом дерьме, А душа, она нового ждет. Послушай, пластинка игра-а-ает, И поет он, девчонка, послушай Не про нас, моя крошка, совсем не про нас. Но хоть ты и твердишь мне, что кончено все, Это, знаешь, ведь как посмотреть: Стоит только в глаза мне тебе посмотреть, Я все знаю и вижу насквозь... НЕ СКРЫТЬ ТЕБЕ ЛЮБОВЬ СВОЮ! НЕ СКРЫТЬ ТЕБЕ ЛЮБОВЬ СВОЮ! Сбежишь, быть может, но НЕ СКРЫТЬ ТЕБЕ ЛЮБОВЬ СВОЮ! Тебя я раскусил, моя леди... – Что это? – Дебора нахмурилась и кивнула на кассетник, когда Минголла сел рядом. – Праулер... Нравится? – Ничего. – Это старое, – сказал он. – Года четыре или пять назад. Для него нетипично. Обычно у них темп поживее. Сейчас еще что-нибудь найду. – Не надо, мне уже нравится. – Она прижалась к Минголле. ...Какой-то незнакомец сидит в тоске, продулся в солитер, он хлещет джин, и ему плохо без тебя. Неужто ты не видишь, что там в себе, он ловит этот отблеск в твоих глазах, и что-то тебе мнится, правда, когда ты смотришь на него... – О чем вы там говорили с Рэем? – спросила Дебора. – Пи о чем. – У тебя был сердитый голос. – Он мудак. ...Он не верит в судьбу, так легко победить в солитер, даму червей положи на бубновый туз, так чего же ты ждешь, все равно... НЕ СКРЫТЬ ТЕБЕ ЛЮБОВЬ СВОЮ! Деборины волосы трепались у Минголлиного лица, он словно вдыхал и выдыхал ее запах в такт качанию «Энсорселиты». По волнам плыли водоросли – длинные густые красно-коричневые бороды с черными, похожими на бобы семенами. Солнце пробивало облака серебряными клиньями, над берегом кружила темная птица, потом она спикировала и исчезла среди пальм. |