Книга Без окон, без дверей, страница 39 – Джо Шрайбер

— Я только говорю, что сознание выкидывает непонятные фокусы, — проговорил Ред задумчиво и загадочно. — Особенно когда испытываешь чувство вины.

Внизу Скотт услышал слабый скрип коляски тети Полины, неустанно переезжавшей из комнаты в комнату в ожидании слухового аппарата.

— Эй, — окликнул его Ред, — ты что-то уронил.

Скотт оглянулся, увидел у него в руке пузырек с таблетками. Ред прочел надпись на этикетке.

— Леденцы для мозгов? — Он выпятил губы. — Забавно, а я не отнес тебя к такому типу.

— Есть такой тип?

— Конечно, — кивнул Ред и пожал плечами. — А может, и нет.

— Ред, милый! — проплыл по прихожей тихий, нерешительный голос, женский, не Колетты, но откуда-то знакомый. Скотт не смог догадаться, да и не пришлось: женщина выглянула из комнаты, закутанная выше груди в простыню. — Ох, я не знала…

Он мгновенно отметил родимое пятно в углу рта, жующего жвачку. Перед ним была Даун Уиллер из городской библиотеки. Узнав его, она вспыхнула, слегка вздернула подбородок, триумфально смутилась, будто что-то ему доказала одним своим присутствием здесь. «Наконец-то я сплю с квотербеком». [14]

— Пойди оденься, детка. А ты, — Ред хлопнул Скотта по плечу, — передай привет брату. — На губах вечно загадочная улыбка игрока в покер. — Скажи, я с ним свяжусь.

— Тетя Полина!

Старушка сидела на кухне спиной к нему, обмякнув в коляске, склонив седую голову набок, умостив пучок волос на плече. Скотт сначала решил, что она умерла от инфаркта или инсульта за считаные секунды до его появления.

Но она заваривала чай и почти игриво повернулась:

— Принес?

Он протянул слуховой аппарат:

— Я видел в вашей комнате афишу «Незавершенной комнаты».

— Да?

— Помните пьесу?

— Конечно. Я должна была играть главную роль. Это было бы для меня настоящим прорывом на старте. — Она улыбнулась почти вызывающе. — Но разве объяснишь это кому-нибудь, если тебе уже перевалило за тридцать?

— И что?..

Радость на старческом лице отчасти угасла, будто невидимая рука приглушила ее, повернув реостат.

— Спектакль не вышел. Том не дописал пьесу, инвесторы взбесились. Грозились отсудить у него каждое вложенное пенни, да было уже слишком поздно, никто из нас ничего не смог сделать.

— О чем пьеса?

Тетя Полина подула на чай, поднесла к губам чашку, хлебнула, поморщилась.

— Об одном доме.

— Почему он ее не закончил?

— Зашел в творческий тупик. — Она сложила руки, прищурилась на Скотта, пока тот едва не почувствовал, как расплывается и фокусируется в ее глазах. — Заявил, что в Нью-Йорке не может писать, слишком многое отвлекает. Поэтому вернулся в лес, в Круглый дом у пруда. Знаешь, там полное уединение, тишина и покой. Работал какое-то время, но чем ближе двигался к полному пониманию былых событий в том доме, тем тяжелее ему становилось. Когда пришла пора рассказывать о ней, все стало меняться… он больше уже не оправился.

— Что значит «все стало меняться»? О ком пришла пора рассказывать?

Наверху хлопнула дверь. Оглянувшись, Скотт увидел Даун Уиллер, которая пролетела мимо него к парадной двери, обливаясь слезами. Через минуту проследовал Ред, не спеша, тихонько про себя напевая, распространяя свежий запах одеколона. Задержался в прихожей перед богатым набором верхней одежды, выбрал великолепное пальто из верблюжьей шерсти, влез в него внушительным телом.

— Вернусь поздно, тетушка, — сказал он. — На случай, если кто-нибудь спросит.

Легонько звякнули ключи, дверь щелчком захлопнулась. Тетя Полина стиснула чашку, слегка закачалась в кресле в молчаливом, но ощутимом восторге. Вновь перенеся внимание на нее, Скотт испытал непонятное чувство, что она не только полностью поняла ситуацию, но и терпеливо ждала подобного исхода во время беседы.

— Так что с пьесой? — напомнил он.

Тетя Полина наклонила голову, сочувственно причмокнула.

— Автор плохо кончил.

— Умер?

— После того, как окончательно сошел с ума.

— Поэтому не дописал?

— Нет. — Она подняла палец, корявый, словно корень дерева, поправляя собеседника столь же тщательно, как учитель латыни поправляет легкую, но критически важную ошибку в спряжении глагола. — Пьеса его с ума свела, поскольку в ней описывалась ваша семья.

— Что? — переспросил Скотт.

— Пьеса была основана на неоконченной истории, записанной его отцом. То, что узнал Томми, довело его до предела. Он начал что-то видеть в пруду за домом… утопленные трупы несчастных на дне, прикованные цепями, чтоб не всплыли. В конце концов уже не мог отделаться.

От чего? От пруда, от трупов, от недописанной пьесы?

— Но ведь он видел нечто нереальное, правда? — спросил Скотт.

— При его происхождении реально то, что видишь.

— При чем тут происхождение?

— Ну… — Тетя Полина всплеснула крошечными руками и улыбнулась, будто этот жест все объяснял. — В конце концов, он был Маст.

— Я тоже Маст, — сказал Скотт.

— Разумеется, дорогой, — улыбнулась она.

Скотт ехал через город на север. Старое шоссе было расчищено и пустовало, но в двадцати ярдах за поворотом на проселочную дорогу, где отец нашел смерть, машина, проезжая мимо железных ворот, потеряла управление, он не справился и увяз в снегу, навалившем на фут.

Чертыхнулся, вылез, утонул по колено в гладкой, нетронутой белизне. Ветер крутился и дул по равнине, неустанно вздымая снежную пыль, будто отыскивал безнадежную пропажу. День близился к концу, начиная синеть.

Сделай свой шаг.

Не приняв решения продолжать, он автоматически пошел по дороге к лесу. Пешком гораздо дольше. В двадцати минутах отсюда люди смотрят кабельное телевидение, читают «Гарри Поттера», торчат во Всемирной паутине, а здесь все еще 1956 год.

Или 1882-й.

Почему на ум пришел именно этот год? Разумеется, точно известно: в восемьсот восьмидесятых исчезла Розмари Карвер. Теперь вспомнилось. Вдруг тогда время почему-то остановилось, и те же самые лесные звери живут до сих пор, наблюдая за ним с кромки леса?

«Чудесно в лесу, в темноте, в глубине, но обещания лежат на мне…»

Банальное воспоминание о Роберте Фросте [15] в лесах Новой Англии на миг успокоило, хотя ветер сразу развеял спокойствие. Выше дорога сделала последний поворот, деревья расступились, открыли заснеженную поляну. Здесь все другое — крупнее и ближе. Можно было бы поклясться, что дорога сюда не доходит, что лес тут густой. Разумеется, это то самое место: от старого шоссе ответвляется только одна проселочная дорога. Должно быть тем самым.