Онлайн книга «Нобелевская премия»
|
– Как я понимаю, вы хотите знать, почему я сбежала? Я отрицательно помотал головой. – Мы знаем. – Всё? – Всё. – Уф, – с облегчением вздохнула она. Её взгляд скользил по текстуре стола. – Только я все равно не вернусь. Это рано или поздно кончилось бы плохо. Но я не собираюсь подавать на папу заявление и всё такое. Я знаю, это только потому, что он не перенес мамину смерть. Он всё время принимал таблетки, много лет… – Вопрос не в том, должна ли ты возвращаться, – сказал я, – а в том, правильно ли тебе оставаться здесь. – Конечно, правильно, – выпалила она, как из пистолета. – Я не позволю, чтобы бабушку отправили в дом престарелых. – В дом престарелых? – возмутилась старушка. – Ни в какой дом престарелых я не пойду. А кто тогда будет смотреть за домом? Я переглянулся с Биргиттой, и она бессильно пожала плечами. – Не знаю, Кристина, – пролепетала она, – ведь тебе всего четырнадцать… – Ну и что? Моя мама в этом возрасте тоже жила самостоятельно. – Кстати, об этом, – ухватился я, – а ты-то здесь на что живёшь? Моя племянница состроила самую невинную мину. – О, это не проблема, у бабушки хорошая пенсия. Если при покупках обращать внимание на цену и кое-что делать своими руками, то на двоих вполне хватает. Она демонстративно откусила особенно горелый край печенья. – Но ведь бабушке выплачивают пенсию не напрямую? – С тех пор как я договорилась с социальной службой, уже напрямую. Я хотел что-то возразить, но Биргитта прикрыла ладонью мою руку и вставила: – Я думаю, не стоит беспокоиться. Эти заботы ничто по сравнению с теми, что у нас были. Кристина наморщила лоб. – Какие ещё заботы? – Она откинулась на спинку стула и недоверчиво оглядела нас. – Что это вообще за история с вами, и почему вы вдвоём? Биргитта рядом со мной с шумом вдохнула, и я ответил: – Это я расскажу тебе в другой раз. А сейчас я хотел бы знать, как ты представляешь себе своё дальнейшее образование. Ага, поймал. Она надула щёки, подвинула свою чашку слева направо и пробубнила: – Ну, говоря по правде, многие прекрасно обходятся и без него… – Прекрасно ли? – усмехнулся я. – Если ничему не учиться, ничего не добьёшься в жизни. И эти слова, – добавил я, как только Кристина собралась возразить, – сказала мне твоя мать, когда ей было столько лет, сколько тебе сейчас. Итак, никаких отговорок. Если ты хочешь остаться здесь, будешь ходить здесь в школу. Биргитте удалось по телефону организовать на завтрашний учебный день замену для себя, и мы смогли, терпя двусмысленные взгляды моей племянницы, остаться там на ночь, чтобы на следующий день обойти все необходимые инстанции. Заведующая службой социальной помощи, простая женщина с узелком волос на затылке и с фигурой борца, была в восторге от Кристины. – Во-первых, – сказала она, – у нас хроническая нехватка персонала, и она для нас, как дар небес. А главное, такой удачный случай! Кристина всё мне рассказала, знаете? Иметь возможность благодаря хорошим отметкам перепрыгнуть целый класс и после этого принять решение посвятить этот лишний выигранный год уходу за больной, престарелой бабушкой – я бы на месте её классной руководительницы гордилась ею, это я должна сказать вам прямо. Я смог на это лишь растерянно кивнуть. Талант изобретать отговорки, просто вытряхивая их из рукава, видимо, коренится в генах и передаётся по наследству. Биргитта тем временем переговорила с директором ближайшей гимназии. Она объясняла мне детали, но я из них понял, честно говоря, только то, что они, в конце концов, сообща нашли какой-то путь сквозь лабиринт предписаний, чтобы Кристина смогла без лишней волокиты перевестись в эту школу. – Естественно, её отец должен дать официальное согласие на это, – заключила она. – Даст, это я гарантирую, – ответил я. Кристина приняла эти новости с самообладанием и пообещала постараться, а бабушка тем временем опять пыталась выяснить у неё, кто я такой. На обратном пути нам пришлось заправляться. У кассы магазинчика при бензоколонке мой взгляд упал на заголовки газет, и я не поверил своим глазам: «Скандал вокруг „Рютлифарм“» и «Нелегальные медицинские опыты на сиротах». – Вторая колонка! – С трудом дошёл до моего сознания нетерпеливый голос. – С вас 307 крон. – И ещё вот это, – пробормотал я, прихватив «Dagbladet». – Тогда 319. Самое главное я прочитал, ещё идя к своей машине, остальное на ближайшей парковочной площадке. Полиция, которая арестовала Димитрия и конфисковала его компьютеры, основательно просмотрела не только жёсткие диски, но и все бумаги, в том числе распечатку секретного файла Хунгербюля. Они перепроверили некоторые данные и обнаружили несколько подозрительных моментов, достаточных для возбуждения уголовного дела. Ещё во время вручения Нобелевских премий, когда ни о чём не подозревающий директор местного отделения Рето Хунгербюль сидел себе в Концертном зале Стокгольма, толпы полицейских уже шныряли по всем направлениям. Были обысканы местное отделение «Рютлифарм», квартира Хунгербюля, стокгольмские лаборатории и, разумеется, детский дом Кроксберга. Директор которого, как было напечатано в газете, полностью во всём сознался и подвёл Хунгербюля и некоторых его сотрудников под тяжкие обвинения. Головная организация концерна заявила, что ничего не знала о планах Хунгербюля, и выразила полное согласие сотрудничать с органами, чтобы рассеять любые сомнения в этом. Сам Хунгербюль – взятый между тем под стражу на время следствия – молчал в ответ на все предъявленные обвинения. Единственное высказывание, которое репортёру удалось из него вытянуть, гласило: «Всё это лишь заговор против меня. Всё лишь навет, в нём нет ни слова правды». Биргитта засмеялась, прочитав это. – Ну не странно ли? Кругом одни заговоры. – Кругом, – кивнул я и повернул ключ зажигания. – Сущее бедствие. В эту же пятницу после обеда я повидался с Леной. Я пришёл около трёх часов по адресу, который она написала на пакете, нашёл там звонок с фамилией Новицких, но никто мне не открыл. Я вспомнил, что мне говорила её бывшая подруга: Лена до четырёх часов, как правило, гуляет со своим сыном. Неужто и в такой день, как сегодня? Было холодно и ветрено, шёл снег, и опять уже стемнело. Я нерешительно потоптался у подъезда, потом решил, что нет смысла ждать, и ушёл. Я увидел её, свернув за ближайший угол. Игра случая. Она шла от автобусной остановки, толкая перед собой сидячую коляску, а её сын, вместо того чтобы сидеть в этой коляске, вдохновенно растаптывал одну за другой кучки снежной слякоти. Она смотрела на него с улыбкой и светилась от счастья. |