Книга Гибель гигантов, страница 56 – Кен Фоллетт

Он осматривал молящихся, стараясь по затылку узнать своего человека и опасаясь, что его может здесь не оказаться. Антон — служащий русского посольства. Они встречались в англиканских церквах, потому что лишь там он мог быть уверен, что туда не зайдет никто из его посольства: большинство русских были православными христианами, и подданных царя иного вероисповедания просто не брали на дипломатическую службу.

Антон в русском посольстве был ответственным за связь, и любая входящая или исходящая телеграмма проходила через его руки. Это был бесценный источник. Но договариваться с ним было трудно, и это давало Вальтеру немало поводов для беспокойства. Антон пугался одного слова «шпионаж», а когда был напуган, он не появлялся. Частенько это случалось в моменты международной напряженности, как сейчас, когда он был нужен Вальтеру больше всего.

Вальтер отвлекся, заметив среди прихожан Мод. Он узнал ее гордую, изящную шею над модным, почти мужским, воротничком, и у него замерло сердце. Эту прекрасную шею он целовал при малейшей возможности.

Когда размышлял об угрозе войны, он всегда мыслями обращался сначала к Мод, а уже потом к родной стране. Он стыдился своего эгоизма, но ничего не мог поделать. Больше всего на свете он боялся, что им придется расстаться; и лишь на втором месте стоял страх за судьбу отечества. Ради Германии он был готов умереть — но не жить в разлуке с любимой женщиной.

В третьем с конца ряду один человек обернулся — и Вальтер встретился взглядом с Антоном. У того были редеющие темные волосы и клочковатая бородка. Успокоившись, Вальтер направился к южному приделу, словно в поисках места, и, чуть помедлив, сел рядом.

Обычно Антон все же приходил, потому что его душа страдала. Пять лет назад его любимого племянника царская секретная полиция обвинила в революционной деятельности. Он сидел в Петропавловской крепости — в самом сердце Петербурга, через реку от Зимнего дворца. Мальчик изучал богословие, свергать самодержавие у него и в мыслях не было, но родственники не успели еще ничего предпринять для его освобождения, как он заболел воспалением легких и умер. И с тех пор Антон затаил тихую, страшную злобу и мечтал об отмщении.

К сожалению, церковь была слишком хорошо освещена. Архитектор Кристофер Рен украсил стены длинными рядами высоких арочных окон, а для таких дел гораздо лучше подошел бы готический сумрак. И все же Антон сел удачно — в конце ряда, по соседству сидел ребенок, сзади была широкая колонна.

— Удобное положение, — тихо заметил Вальтер.

— Но нас можно заметить с галереи, — обеспокоенно сказал Антон.

Вальтер покачал головой.

— Все будут смотреть вперед.

Антон жил один. Он был маленьким и болезненно-аккуратным: галстук туго завязан, все пуговицы на жилете тщательно застегнуты, туфли сверкают. Поношенный костюм лоснился от многолетней чистки и глажки. Вальтер думал, что это своего рода компенсация за грязное дело — шпионаж, которым он занимался. В конце концов, он приходил сюда, чтобы предавать свою страну. «А я прихожу сюда, чтобы ему в этом помочь», — подумал Вальтер мрачно.

Больше они не говорили, пока не началась служба, только тогда Вальтер тихо произнес:

— Какие настроения в Санкт-Петербурге?

— Россия не хочет войны, — сказал Антон.

— Хорошо.

— Царь боится, что война приведет к революции. — Когда Антон говорил о царе, у него был такой вид, словно он съел что-то несвежее. — В Петербурге половина заводов бастует. Но конечно, ему и в голову не приходит, что людей толкает к революции его собственная жестокость.

— Пожалуй… — Вальтеру приходилось учитывать, что суждения Антона искажены ненавистью, но в этом случае шпион был не так уж неправ. У Вальтера не было ненависти к русскому царю, а страх — был. Ведь в его распоряжении самая мощная армия мира! Говоря о безопасности Германии всегда следовало учитывать наличие этой армии. Германия была подобна человеку, у которого сосед держит во дворе перед домом посаженного на цепь огромного медведя. — Что же царь собирается делать?

— Это зависит от Австрии.

Вальтер сдержал вертевшийся на языке резкий ответ. Все ждали, что предпримет австрийский император. Что-то он обязательно предпримет, потому что убитый эрцгерцог был его престолонаследником. Вальтер надеялся узнать о намерениях Австрии от кузена Роберта еще сегодня. Роберт относился к католической ветви семьи, как вся австрийская элита, и сейчас Роберт должен быть на мессе в Вестминстерском соборе. Вальтер собирался встретиться с ним позже, на ланче. А пока ему было необходимо побольше узнать о русских.

Пришлось ждать следующего гимна. Вальтер поднял взгляд к потолку и стал рассматривать роскошную позолоту свода.

Паства запела гимн «Вековая скала».

— Предположим, на Балканах начнутся военные действия, — тихо сказал Антону Вальтер. — В этом случае Россия останется в стороне?

— Нет. Если нападут на Сербию, царь не будет спокойно на это смотреть.

Вальтер похолодел. Именно такого развития событий он и боялся.

— Но начинать войну по такому поводу — безумие!

— Да. Но русские не могут позволить Австрии контролировать Балканский регион, они должны защищать свои торговые пути.

Это можно понять. Основная часть российского экспорта — зерно с южных полей, нефть из скважин вокруг Баку — поставлялась другим странам из черноморских портов.

— С другой стороны, — продолжал Антон, — царь призывает всех действовать осмотрительно.

— Иными словами, он еще не принял решения.

Вальтер кивнул. Царь мечтал вернуть в Россию золотой семнадцатый век и наивно верил, что это возможно. Это как если бы Георг V решил попробовать воссоздать «старую добрую Англию» времен Робин Гуда. Царя вряд ли можно назвать рассудительным, а потому отчаянно трудно предсказать, как он поступит.

Когда запели последний гимн, взгляд Вальтера вернулся к Мод, сидевшей через два ряда от него, с другой стороны прохода. Она с чувством пела, а он влюблено смотрел на нее.

Сообщение Антона его обеспокоило. Теперь Вальтер нервничал еще больше, чем час назад.

— С сегодняшнего дня мне необходимо встречаться с вами ежедневно.

На лице Антона отразился страх.

— Невозможно, — тихо промолвил он. — Это слишком опасно.

— Но ситуация меняется каждый час.

— В воскресенье утром на Смит-сквер.

В этом-то и заключается сложность с идейными шпионами, подумал Вальтер с досадой: на них нельзя повлиять. С другой стороны, тем, кто шпионит за деньги, нельзя доверять. Они могут сказать то, что от них хотят услышать — в надежде получить больше. А если Антон говорил, что царь колеблется, Вальтер мог быть уверен, что царь действительно еще не принял решения.

— Давайте встретимся хоть раз в середине недели! — попросил Вальтер, когда гимн заканчивался.