Книга Заговор, страница 28 – Сергей Сергеев

Одним из возможных вариантов для американцев может быть Наваз Шариф. Он тоже был гражданским премьер-министром и повторил ее путь: заговор военных, свержение и изгнание. Однако Шариф вряд ли устроит американцев. Связался с исламистами, объявил себя амиром – повелителем правоверных.

Мак-Грегор даже ничего не спросил про Шарифа. Значит, он их не интересует.

«Боятся моего сговора с Мушаррафом. А зачем мне это? – спросила себя Беназир и тут же ответила: – Как гарантия безопасности».

Представив толпы людей, которые будут встречать ее в момент возвращения, она скептически улыбнулась: «Нет, Мушарраф не способен обеспечить мою безопасность. Для этого нужна изоляция, а она нереальна. Возможно, Мушарраф сам попытается устранить меня? Не получается. Ему это невыгодно. Весь мир обвинит его в убийстве. Да и Пакистан взорвется от возмущения. На этой волне радикалы придут к власти. Такой вариант не нужен ни Мушаррафу, ни американцам».

Картина становилась все более убедительной. Детали, воспоминания, впечатления уже не мешали, а подтверждали ее логику.

«Реальную угрозу для меня представляют только исламисты. Но они достанут меня и здесь, в Лондоне. И никто особенно протестовать не будет. А в Пакистане другое дело – за меня будут миллионы. Зачем „Аль-Кайеде“ восстанавливать против себя мусульманскую „улицу“?»

Беназир не была камикадзе. Ей хотелось жить и властвовать. Проблема состояла в том, чтобы примирить это желание и чувство самосохранения, найти убедительные аргументы в пользу возвращения, но сделать это так, чтобы потом не мучить себя упреками в собственной предвзятости.

Получалось, кажется, неплохо.

Беназир вышла в соседний кабинет, где перед включенным компьютером в позе роденовского «Мыслителя» восседал ее муж Асиф Али Зардари. «Занимается коммерцией. Его обычное увлечение. Придется поменять привычки».

– Мы возвращаемся, – сказала Беназир.

– Ты хорошо подумала? – испуганно спросил Зардари.

Он выглядел взъерошенным, как будто увидел привидение.

– Билеты закажи на первые числа октября. И не задавай глупых вопросов.

По сведениям от надежных источников из личного окружения Беназир Бхутто, она приняла твердое решение выехать в Пакистан в начале октября и возглавить оппозицию.

Американскому представителю Мак-Грегору, направленному в Лондон специально для встречи с ней, Беназир Бхутто дала понять, что не будет делиться властью с генералом Мушаррафом или другими военными деятелями.

Однако сразу же после отъезда Мак-Грегора она связалась с Мушаррафом и предложила провести конфиденциальную встречу в эмирате Абу-Даби.

В ходе состоявшихся переговоров Беназир Бхутто выдвинула президенту Пакистана следующие условия:

Отменить все судебные решения по обвинениям в коррупции против нее и ее мужа Асифа Али Зардари.

Договориться о разделе власти по схеме «Мушарраф – президент, она – глава правительства».

Беназир Бхутто исходит из того, что в октябре будет объявлено о победе Мушаррафа на президентских выборах, независимо от реального количества полученных им голосов. Именно в этом случае Мушарраф должен назначить ее премьер-министром. В свою очередь, она обещает не опротестовывать результаты президентских выборов.

Назначение на пост премьер-министра позволит Беназир Бхутто получить реальные рычаги власти и мобилизовать своих сторонников.

Главная цель – использовать эти возможности, чтобы победить на парламентских выборах в начале 2008 года.

Беназир Бхутто настаивает, чтобы Мушарраф добровольно подал в отставку с поста верховного главнокомандующего и стал гражданским президентом, отказавшись от совмещения функций главы государства и руководителя вооруженных сил.

По полученной информации, Мушарраф согласился не препятствовать возвращению Беназир Бхутто в Пакистан и добиться отмены всех направленных против нее судебных решений. В принципе он не возражает и против раздела власти. Вместе с тем Мушарраф решительно отвергает предложения о добровольной отставке с поста верховного главнокомандующего вооруженными силами.

Беназир Бхутто уверена, что Мушарраф выполнит обещания о закрытии дел по коррупции и она не рискует оказаться в тюрьме сразу же после возвращения. Однако остаются разногласия о том, кто контролирует армию. Это создает мощный потенциал для обострения противоречий.

После возвращения Беназир Бхутто в Пакистан следует ожидать резкого обострения политической борьбы, которое может перечеркнуть достигнутый хрупкий компромисс.

К тому же Мушарраф уступает отдельным требованиям Беназир Бхутто только под жестким давлением со стороны США и при первой возможности постарается «поставить ее на место».

Физическую охрану Беназир Бхутто в Пакистане будут осуществлять сотрудники ее личной службы безопасности, а также британского Скотленд-Ярда, с которым заключено секретное соглашение об оказании охранных и информационных услуг.

В МИД и спецслужбах Великобритании опасаются, что возвращение Беназир Бхутто приведет к массовым волнениям в Пакистане, которыми воспользуются террористические и экстремистские организации для дестабилизации обстановки во всем прилегающем регионе.

Британское руководство считает вмешательство администрации США в пакистанские дела слишком прямолинейным, не учитывающим сложность и специфику ситуации в этой мусульманской стране.

Следует ожидать обострения американо-британских разногласий по вопросам политики в Азии и на Ближнем Востоке.

В беседе с одним из своих помощников премьер-министр Гордон Браун заявил: «Не хватает еще, чтобы к войне в Ираке и Афганистане добавился взрыв исламизма в Пакистане». Дипломатическому ведомству и спецслужбам Великобритании дано указание наблюдать со стороны и не втягиваться в развитие событий.

В то же время британцы не хотели бы потерять Беназир Бхутто, с которой за время ее длительного пребывания в Лондоне сложились доверительные отношения.

Отправив сообщение одновременно в Москву и Берлин, Питер Штайнер с облегчением вздохнул.

Он был уверен, что ответил практически на все вопросы, которые интересовали одновременно и российскую разведку, и БНД.

В периоды опустошающей усталости, когда в голову лезла всякая ерундовина и чертовщина, он скептически размышлял, насколько несуразно выглядит термин «крот», которым именовали разведчиков, внедренных в «конкурирующие фирмы».

Что касается его скромной особы, он, согласно этой классификации, выступал в роли российского «крота» в глубоко законспирированной германской разведслужбе.

Однако реальные «кроты» не имели ничего общего с особенностями его повседневной жизни и профессии. Прятаться от людей не приходилось – наоборот, его занятия должны быть известны, понятны и не вызывать никаких подозрений. Суетливые повадки «крота» – нет ничего хуже для разведчика, каждый шаг которого должен быть взвешен и продуман.