Книга Любимая мартышка дома Тан, страница 41 – Мастер Чэнь

— Я подумал, что после трудного пути ваша душа поймет глубинный смысл этого стиха, совпадающий с нашим общим желанием: отдохните, господин, — возгласил счастливый каллиграф.

— Неужели это ваш стих, уважаемый Ван? — чуть склонился я в его сторону.

— Я бы не осмелился, — очень серьезно ответствовал он. — Это новый стих нашего великого Ван Вэя, который переписывает вся столица.

— Когда тушь просохнет, отнесите ко мне домой, — вполголоса приказал я, и просветленная этой сценой толпа людей народа хань с поклонами пошла на рабочие места.

А я повернулся и увидел стоящего под стенкой Юкука.

Он выглядел не очень хорошо — казался маленьким, неожиданно старым, кожа его лица была сероватой, а водянистые глаза слезились.

— Я тоже неплохо поработал, — сказал я ему в виде утешения. — И прямо сейчас нам будет о чем поговорить. А тебе, мой друг, следовало бы отдохнуть не меньше, чем мне. И для начала — куда за эти полтора месяца ушли цены на шелк, и особенно шелковую пряжу?

— Растут как сумасшедшие, — хриплым сипом отозвался Юкук.

— Торговый дом прекращает закупки шелка, — так же еле слышно сообщил я, глядя в его расширившиеся глаза. — Потому что в империи возможны большие неприятности. Впрочем, может быть, нам и удастся без них обойтись. А цены на наших лошадей?

— Они, наоборот, очень плохие, — доложил он. — А вот лошади при худшем повороте событий как раз могут подняться в цене. Потому что… ну, скоро мы поговорим обо всем поподробнее. Сангак, у нас ведь есть еще полстражи до обеда?

— Я принесу вам обед в любое время, — сказал он, и голос его чуть дрогнул. Он очень хорошо меня знал и уже чувствовал: что-то надвигается именно на него.

— Нет уж, — сказал я, глядя ему в глаза. — Сначала мы кое-что сделаем. И уже потом и я, и ты — да, да, обещаю тебе, — сможем пообедать спокойно.

Я повернулся и пошел в дом, наверх, на галерею. Мои друзья тронулись за мной.

— Меванча точно уехала? — поинтересовался я на ходу.

Сангак молча кивнул и проглотил слюну.

— Охрану на все входы и выходы, — сквозь зубы скомандовал я ему. И добавил: — Я прошу у тебя разрешения войти в ее комнаты.

Пауза длилась буквально мгновение.

— Конечно, господин, — мертво отозвался он. Краем глаза увидев, что охрана уже занимает свои места, а Юкук, чуть задыхаясь, поднимается за нами, я сделал еще несколько шагов к раздвижной двери.

— Сангак, ты ведь хорошо знаешь эти комнаты, — сказал я. — И знаешь, где она хранит оружие. Да, да, именно оружие. Ну, палки для упражнений, что ли.

Сангак этого, однако, не знал и растерянно молчал.

Под множеством платьев и костюмов я искать не стал. Мои глаза сразу же начали шарить по балкам потолка.

— Подсади, дорогой мой друг, — сочувственно сказал я Сангаку, — и почти взлетел к потолку, отталкиваясь от его сложенных локтей.

Не так уж много в любом доме мест, где можно что-то спрятать. Достаточно найти пару кусков дерева, которые вынимаются. А дальше следует взять кое-что пальцами не дыша и запомнить, как оно было сложено.

У меня в руках были длинный седой парик, а также темная маска, изображавшая черное старческое лицо. Дальше в темноте углубления были серые тряпки и виднелись очертания небольшого складного арбалета.

— Позвольте вам представить ведьму Чжао, — сказал я, примериваясь, как бы поаккуратнее положить мои находки на место. — Где-то здесь должно быть что-то вроде люка, через который эта дама выползает на крышу…

И вползает обратно, мог бы добавить я.

Потому что именно через крышу женщина-воин, ставшая танцовщицей, вернулась в свою комнату после того, как спасла мне жизнь своим выстрелом. Кроме нее, с ее сверхъестественным умением двигаться ловко и бесшумно, просто никто не мог видеть буквально все, что происходило со мной в ту ночь, шаг за шагом. А в сторону подворья, обогнав меня, она двигалась по крышам по одной простой причине — она жила там. И продолжает жить, наблюдая в том числе и за нашим торговым домом и рассказывая в том числе и о наших делах своему господину в Фэньяне.

Сангак пока не понимал ровным счетом ничего — но какое-то облегчение на его лице читалось. Быть ведьмой Чжао, на его взгляд, вряд ли могло считаться преступлением само по себе. Хотя продолжения он все же страшился.

— Вы вернулись от Ань Лушаня, — прошептал Юкук. — Значит, ведьма Чжао…

— Костюм лучшего из его шпионов, — закончил я. И Сангак снова опечалился.

— Некроманты? — как бы между прочим спросил мой мудрый друг.

— Нет, нет, — покачал я головой и оперся на железные плечи Сайгака, спускаясь.

— Может быть, все вообще было наоборот — наша умная танцовщица первой придумала свой костюм злобного ночного духа, а уже потом некроманты, услышав разговоры о ведьме, использовали их в своих целях и начали показывать своим рекрутам всякие там кости. Вспомни сроки, Юкук, — разговорам о ведьме уже года два-три, а некроманты, как ты помнишь, начали свои забавы гораздо позже.

— Мало нам… у нас тут еще, оказывается, квартируют шпионы Ань Лушаня, — мрачно пробормотал Юкук.

Я перевел взгляд на Сангака. Он все еще нависал надо мной всей тушей, но успел во время этого разговора стать ниже ростом. Он хорошо знал, что дальше неизбежно последует приказ — уничтожить врага собственноручно, чтобы хотя бы частично искупить свою вину.

— Сангак, — сказал я резко, и он вздрогнул. — Женщина-воин, служащая своему соотечественнику, — это не позор для нее. Слушай мое приказание: ты не дашь ни одной пылинке коснуться Меванчи. Она нам сейчас очень понадобится. А ты не покажешь и виду, что что-то изменилось, хотя это будет трудно. И даже потом, когда она уже будет не так нужна, ты будешь по-прежнему беречь ее от всяких бед. Потому что она великая танцовщица нашей родины. И еще потому, — я двинулся к выходу, — что она спасла мне жизнь. Ты видел, как я только что держал в руке ее арбалет? Ты же не думаешь, что в ту ночь я отдыхал перед сном с арбалетом в руке? А потом застрелил гнавшегося за мной карлика — в спину, а не в грудь? Она стреляла через двор, с дальней крыши — отличный был выстрел. А теперь обедать, Сангак. Поедим вместе, и ты расскажешь нам, какие новые блюда ты придумал… И еще, — тут я обернулся уже к Юкуку, — надо бы посмотреть, как ей больше нравится подслушивать наши разговоры — в комнате-душегубке, или нам лучше вести их под стеночкой, прямо под ее окнами, чтобы ей лучше было слышно.

Почти беззубый рот Юкука начал раздвигаться в улыбке.

— То есть Ань Лушань хочет получать от вас какие-то новости, хозяин?

— Ну, конечно, — кивнул я благодарно. — Вообще-то мы будем писать ему письма. А братец Ань не будет верить ни единому слову из них. Но будут такие новости, которые я буду сообщать своим друзьям по секрету, якобы не догадываясь, что некая дама станет передавать их тому же Ань Лушаню. Надо, словом, помочь великому полководцу империи.