Онлайн книга «Я - судья. Кредит доверчивости»
|
— Ну, как хотите, Елена Владимировна, — Дима недоуменно посмотрел на меня, видимо, не очень поверив в мою любовь прогуливаться по душному раскаленному городу. Я стала укладывать в портфель дела, которые собиралась просмотреть дома. В дверь коротко постучали. — Войдите, — сказала я, удивленная этим стуком — посетителей я не ждала, а свои заходили без приглашения. Вошел Троицкий, как будто немного смущенный, но я почувствовала — это смущение тонко сыграно для меня, на самом деле он уверен в себе, расслаблен и знает, что делает. — Вечер добрый, Андрей Иванович, — поздоровалась я. Значит, в коридоре мне ничего не почудилось, я действительно видела его. Жара никак не сказалась на представителе банка, он выглядел свежим, подтянутым, бодрым, стремительным, словно плюс тридцать семь, которые измучили всю Москву, не имели к нему ни малейшего отношения. — Я взял на себя смелость зайти… — По делу? — Дело у меня по другому должнику. А к вам… — он покосился на Диму. Тот, отступив назад, за спину Троицкого, подмигнул мне. Я не поняла, что это значит, и на всякий случай улыбнулась Андрею Ивановичу. — Присаживайтесь. — А к вам я просто так зашел. Троицкий сел, закинув ногу на ногу, и пристроил свой кожаный кейс возле стула. Дима, дурашливо подняв руки — в смысле, понял, сдаюсь, не мешаю, — вышел из кабинета и закрыл дверь. Я вдруг смутилась — знала, что после рабочего дня выгляжу уставшей и замотанной… Впрочем, какая мне разница, как я выгляжу, если Троицкий зашел «просто так». Кофе ему предложить, что ли? Что нужно делать, когда к тебе «просто так» заходит холеный и красивый представитель юридической службы крупного банка? Словно почувствовав мое смущение и прочитав мои мысли, он пояснил: — Жара такая, что хочется делать глупости. — Например? — Например, пригласить вас на ужин. — Действительно глупость. Ужин с судьей, которая ведет ваше дело, называется взяткой. Он тяжело вздохнул и как-то очень весело и бесшабашно почесал затылок. — Я готов понести наказание, лишь бы с вами поужинать. — Я не готова. — Извините, об этом я не подумал… — Для юриста это, по крайней мере, легкомысленно. Андрей Иванович вскочил и пружинисто прошелся по комнате. Я поймала себя на мысли, что мне приятно смотреть, как он красуется передо мной. — Ну, хорошо, а чашка хорошего кофе тоже будет считаться взяткой? — В такую жару это будет скорее покушение на убийство. — Опять не подумал. А мороженое? Троицкий остановился и весело взглянул на меня с видом победителя в этой маленькой пикировке. — Так как? — уточнил он. — Жара такая, что хочется делать глупости. — Вот это правильно. А то потом не будет поводов отступить от своих принципов. — Можно Лена, но только на сегодняшний вечер. — Можно Андрей. Навсегда. «Андрей навсегда». Я рассмеялась, достала из сумки зеркальце и осталась вполне довольна своим отражением. Зачем я сдалась? Наверное, оттого, что Говоров и не думал обрывать мой телефон. Или потому, что он не догадался накормить меня мороженым в расплавленном городе. В роскошном «БМВ» я почувствовала, что взятка все-таки состоялась — так прохладно, так мягко и комфортно было в салоне. — Как вы относитесь к музыке? — Андрей нажал какую-то кнопку на руле, и экран в центре панели засветился веселыми огоньками. — Плохо. — Я тоже. Поэтому слушаю Шнитке. Изысканный хаос звуков заполнил салон. Захотелось сжать виски и усилием воли вырваться из дежавю… Все это уже было. Шикарная машина, красивый профиль, аромат дорогого парфюма и Шнитке, терзающий душу таинственными и бессмысленными аккордами. Все оказалось в такой степени точной калькой фрагментов моего неудачного романа с Кириллом, что я еле сдержалась, чтобы не выскочить из «БМВ». Я знаю, как красивый профиль становится равнодушным, холодным и злым. Я знаю, что к мужскому парфюму со временем примешиваются женские ароматы, с головой выдавая хозяина в том, что я ему надоела. Я знаю, как Шнитке из изысканного и утонченного превращается в тошнотворный набор раздражающих звуков. Я давно запретила себе рефлексировать по поводу некрасивого краха своего романа с Кириллом, но абсолютное совпадение обстоятельств испортило настроение и заставило меня напряженно и с недоверием относиться к Троицкому. Уличное кафе, куда мы приехали, оказалось переполненным, но Андрей куда-то сходил, с кем-то договорился, и двое парней в униформе принесли под тент дополнительный столик. Это опять походило на взятку, но мне вдруг стало наплевать. Троицкий был галантен знакомой галантностью Кирилла и говорил похожие комплименты. Как будто такого рода людей штампуют в одном инкубаторе… А с другой стороны, если подключить здравый смысл — это все мои комплексы, и Андрей Иванович в них не виноват. Троицкий меня не любил, не предавал, не унижал равнодушием после того, как я с риском потерять работу уладила его криминальные делишки, как было с Кириллом. Андрей Иванович просто пригласил меня в кафе. Я могла и не согласиться, шансов у Троицкого было один из ста. Он огорошил меня своей решительностью, веселой перепалкой и забавной находчивостью. Поэтому я здесь. И это меня ни к чему не обязывает. Принесли мороженое в креманках — большие вулканы крем-брюле, посыпанного миндальной стружкой, — и два бокала безалкогольного мохито. Только, как я ни убеждала себя в непричастности Троицкого к своей личной трагедии, мороженое показалось безвкусным, а мохито неприятно горчил. Лучше бы я окрошку сейчас готовила. Пусть к полуночи бы закончила и наелась на ночь, зато не вспоминала бы Кирилла. — Знаете, о чем я жалею? — спросил Троицкий. — Знаю. О том, что я веду ваше дело и любой флирт неуместен. — Точно, — его ни капельки не смутила прямота моего ответа. — Значит, вы тоже об этом жалеете. — Думаете, вы так уж неотразимы? — А еще умен и порядочен. — Знаю, проходила. — Но не со мной. — Радуйтесь. Мой опыт оказался печальным. Он внимательно посмотрел на меня и не стал острить на эту скользкую тему. Я даже почувствовала благодарность, но тут же осадила себя — с благодарностью нужно быть особенно осторожной. Это чувство может привести к непредсказуемым осложнениям как в личной жизни, так и в работе. |