Онлайн книга «Пятый угол»
|
29 сентября в 13.50 курьерский самолет из Бухареста приземлился в берлинском аэропорту Штаакен. Члены специальной комиссии арестовали некоего унтерштурмфюрера Вальтера Хансмана, который, заметно волнуясь, расспрашивал членов экипажа о курьере из Бухареста. После короткого допроса Хансман сломался и признал, что участвовал в афере с долговыми бумагами рейха. Он назвал имена четырех высоких чинов из СД, также вовлеченных в спекуляции. В 14 часов эти четверо уже сидели за решеткой… — Вот теперь мы можем спокойно пойти пообедать, — сказал в Париже Томас Ливен полковнику Верте. Они стояли у телетайпа, по которому адмирал ежечасно информировал своего полковника. — Похоже, вам повезло, окаянная вы душа, — ухмыльнулся Верте. — Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, — Томас постучал по дереву. — Во сколько вылетели господа, которые будут вершить у нас суд и расправу? — Полчаса назад. Один судья из СС, два военных судебных советника. Ожидаются здесь между 16.30 и 17.00. В 16.30 красавица Нанетта помогла Томасу надеть пальто из верблюжьей шерсти. Выйдя на улицу, он подумал: «Господи, сделай так, чтобы не было тумана, а то судьи не смогут приземлиться и моя месть этим кровавым псам с авеню Фош, которые едва не забили меня до смерти, будет неполной…» Офицеры СД приняли Томаса строго и серьезно. Он сразу заметил: они еще не догадываются о том, что их ожидает. «Рейхсгенрих» не предупредил их. Краснорожий штурмбанфюрер Айхер и бледная поганка адъютант Фриц Винтер разговаривали с Томасом сдержанно и значительно. Они держались подобно тем генералам, военным судьям и офицерам, которые в последние годы войны часто приговаривали немецких солдат к смерти за самые незначительные проступки. Перед казнью они объявляли жертвам — сдержанно и безапелляционно — почему их необходимо расстрелять. Подобную лексику господа Айхер и Винтер избрали теперь для Томаса Ливена, сидевшего нога на ногу напротив них в костюме из мелированной шерсти (белая рубашка, черный галстук, черные ботинки и носки). Айхер: Понимаете, Ливен, мы лично ничего против вас не имеем. Напротив! Мне нравится, что у вас хватило мужества прийти сюда. Но речь идет о рейхе, о нации… Винтер: Ухмыляйтесь, ухмыляйтесь, Ливен. Перед военным трибуналом вам будет не до смеха. Айхер: Справедливо все, что идет на пользу немецкому народу. Несправедливо все, что ему вредит. Вы причинили ущерб нации. Я хочу, чтобы вы это осознали… — Могу я задать вопрос? — сказал Томас с вежливым поклоном. — Сейчас действительно всего лишь десять минут шестого или мои часы отстают? Во взгляде, которым одарил его Айхер, промелькнула смесь ненависти с восхищением. — Почему вы не захотели остаться порядочным человеком и перейти к нам? Сегодня вы могли бы уже дослужиться до штурмбанфюрера. А часы ваши ходят правильно. Томас поднялся, не торопясь подошел к окну и взглянул на осенний сад и осеннее небо. Никаких признаков тумана. — Расскажите, как вы напали на мой след, господа, — попросил Томас Ливен. Штурмбанфюрер Айхер и его адъютант Винтер принялись самодовольно рассказывать, как благодаря штабсгауптфюрерин Мильке им удалось установить, что Томас Ливен переправил в Лиссабон опасную французскую участницу Сопротивления Ивонну Дешан под видом секретного агента абвера. Ливен благодушно слушал их, потом снова посмотрел на часы. — Держите марку до последнего, да? — Айхер хрюкнул. — Мне это нравится, очень нравится. Винтер: Все доказательства против вас представлены уже рейхсфюреру СС. В ближайшие дни вы предстанете перед трибуналом. Айхер: И теперь уж вам никто больше не поможет. Ни полковник Верте. Ни адмирал Канарис. Никто! Томас снова взглянул на часы. В комнату донесся приглушенный шум: голоса, команды, грохот сапог. У Томаса забилось сердце. Он сказал: — Надеюсь, господа окажут мне честь своим присутствием при моей казни. Теперь уже прислушался Айхер: — Что там происходит? Дверь распахнулась. Появился испуганный ординарец, отдал честь и доложил севшим голосом: — Трое господ из Берлина, штурмбанфюрер, дело чрезвычайной срочности… Специальная комиссия Главного управления имперской безопасности… «Ну вот оно», — подумал Томас. Айхер и Винтер сидели, как парализованные. Айхер заикался: «Спе… спе… специальная комиссия?» Но те уже входили. Судья СС в чине группенфюрера в черном мундире и сапогах выглядел зловеще. Два судебных военных советника были меньше ростом, в очках и отдавали честь по-военному. Судья СС вскинул руку: «Хайль Гитлер! Штурмбанфюрер Айхер? Рад видеть. Все необходимые разъяснения я дам немедленно. А вы кто?» — Унтерштурмфюрер Винтер… — А вы? Айхер несколько пришел в себя: — Это посетитель. Можете идти, господин Ливен… — Зондерфюрер Ливен? — насторожился судья СС. — Так точно, — сказал наш друг. — Прошу вас остаться. — Но почему… — прокряхтел Айхер. — Штурмбанфюрер, вызовите сюда оберштурмфюрера Редекера. И не вздумайте предупредить его, ясно? Зять Генриха Гиммлера явился незамедлительно с улыбкой на тонких губах. При виде посетителей его улыбка застыла. — Обыщите этого человека и изымите у него оружие, — приказал судья СС Винтеру. Ничего не понимающий Винтер послушно исполнил. Редекер начал икать, зашатался и рухнул в кресло. Судья СС с отвращением смотрел на него: — Оберштурмфюрер, вы арестованы. Рыдания сотрясали гиммлеровского зятя, на бледного Винтера напала икота. Внезапно срывающимся голосом закричал Айхер: — Но за что? — Оберштурмфюрер замешан в миллионной афере с долговыми обязательствами рейха, — ледяным голосом ответил гигант в черном. — Вместе с застреленным в Тулузе унтерштурмфюрером Петерсеном он самым низким и подлым образом нанес ущерб фатерланду. Следствие покажет, кто еще из парижской СД причастен к делу. — Не понимаю ни слова… — Айхер уставился на судью. — Кто выдвинул эти чудовищные обвинения? Судья в черном сказал, кто. У Айхера отвисла челюсть. Остекленевшими глазами он уставился на Томаса Ливена и залепетал: «Вы… вы… вы…» Затем случилось нечто, едва не стоившее Айхеру рассудка: судья СС подошел к Томасу Ливену, пожал ему руку и произнес: — Зондерфюрер, от имени рейхсфюрера СС выражаю вам благодарность и признательность. — Не стоит, — скромно сказал Томас. — Всегда рад. — Рейхсфюрер просил передать вам, что он уже связался с адмиралом Канарисом. По известному делу против вас не будет выдвинуто никаких обвинений. — Это очень любезно со стороны господина Гиммлера, — сказал Томас Ливен. |