Книга Остров победы, страница 21 – Сергей Донской

Погрузившийся в невеселые размышления Скиф не заметил, как море исчезло из виду. Под крылом самолета проплывали астраханские пустоши, затуманенные дымкой душных испарений. Разверзшиеся хляби спешили возвратиться с земли на небеса. Может быть, дождинки тоже верят в свою реинкарнацию и некое высшее предназначение? Почему бы и нет? Чем они хуже миллиардов людишек, заселяющих планету? Между тем она, планета, приближалась, обретая рельефность, обзаводясь все новыми и новыми узнаваемыми деталями. Уже было видно, что это не цветные букашки ползут по ниточкам, а едут по дорогам автомобили; зеленые пятна превращались в сады, а хаотичные россыпи камушков становились пригородами, поселками. Пронесшись над причудливым переплетением речных рукавов, «Ту-134» закончил разворот над степью, и вскоре его шасси мягко соприкоснулись с бетоном посадочной полосы.

Пока самолет подруливал к зданию аэропорта, оправившаяся Фатима успела проинформировать пассажиров о температуре за бортом и попросила всех оставаться на своих местах до полной остановки двигателей. Внимательно выслушав объявление, большинство пассажиров вывалилось в проход, с удовольствием тесня ближних оттопыренными локтями. Они отыгрывались друг на друге за пережитый страх. Мысли о вечном ушли, сменившись взаимной завистью и злобой. Скиф дождался конца сутолоки, и только потом, подхватив с полки спортивную сумку и запихнув в нее ноутбук, двинулся к выходу. Фатима стояла на том самом месте, где они столкнулись в первый раз, и смотрела на него, дружески улыбаясь. Пройти мимо с каменным лицом не получилось. Замедлив шаг, Скиф вопросительно взглянул на девушку:

– Теперь вы посвятите меня в тайну своей фамилии?

Фатима прыснула:

– Фамилия у меня самая обычная. Асадуллина.

– Выходит, сплоховал ангел? – посочувствовал Скиф. – Об имени позаботился, а фамилию, мол, придумывай сама?

– Она мне от папы досталась. – По лицу девушки пробежала легкая тень, плохо вязавшаяся с ясным взглядом, устремленным на Скифа. – Вас кто-нибудь встречает?

Он, намеревавшийся пожелать Фатиме счастливого пути, поперхнулся заготовленными словами.

– А что? – Этот вопрос сам сорвался с языка.

Она наклонила голову к плечу:

– Заметно, что вы не местный.

– Это потому, что я не сплевываю арбузные косточки и не ношу в карманах черную икру, – предположил Скиф, перекидывая сумку из руки в руку. – Какой из меня астраханец?..

Фатима расхохоталась так, что чуть не уронила карманного формата книжицу, которую держала в руке. На обложке были изображены не лобзающиеся любовники, а дерущиеся мужчины со зверскими рожами отъявленных садистов. Отметив про себя эту странность, Скиф снова собрался откланяться и снова был остановлен вопросом Фатимы:

– Вы где собираетесь остановиться?

– Не знаю, – пожал плечами Скиф.

– У нас в городе семь гостиниц. Самая комфортабельная – «Виктория Палас». Это четырехзвездочный отель, – уточнила Фатима.

– Прямо коньяк какой-то, а не гостиница. Не лучшего качества.

– Ошибаетесь! В «Паласе» стоимость номера люкс за триста баксов зашкаливает.

– За триста баксов я себе лучше юрту куплю, – буркнул Скиф. – Войлочную.

– Если вы такой любитель дикого образа жизни, – улыбнулась Фатима, – то рекомендую дебаркадер.

– Как?

– Дебаркадер. Корабль, стоящий на приколе в дельте Волги. Там много таких.

– Их переоборудовали в гостиницы? – сообразил Скиф.

– Ну да. Очень удобно. Рыбу можно ловить прямо из окна.

– А на диких уток охотиться в ванной.

Фатима опять залилась смехом, запрокинув голову. Звучало это довольно заразительно, но Скиф нахмурился. Он по-прежнему не понимал мотивов, которыми руководствовалась хорошенькая стюардесса, и это заставляло его держаться настороже.

– Мне пора, – сказал он. Смех стих как по мановению волшебной палочки. Или в результате поворота ключа в заводной кукле.

– Постойте! – Удержав уходящего Скифа за плечо, Фатима протянула ему свою книжечку. – Возьмите это.

Он покачал головой:

– Боевиками не увлекаюсь.

– Я тоже. – Фатима говорила все быстрее и быстрее, не давая оборвать себя на полуслове. – Книгу кто-то из пассажиров забыл. – Она уже не говорила, а тараторила. – Смотрите, не потеряйте. На первой странице написан адрес.

– Дебаркадера с видом на волжские просторы? – предположил Скиф.

– Нет, вам больше подойдет гостиница «Астраханская», – ответила Фатима, насильно всовывая ему в руку странный подарок. – Это недалеко отсюда. Доберетесь пятой маршруткой.

– Я произвожу впечатление кретина, который не способен запомнить название гостиницы? – рассердился Скиф.

– Нет. Вы совсем другое впечатление производите.

– Тогда на кой… тогда зачем мне адрес?

– Чтобы вы меня нашли, – тихо сказала Фатима. – В книге записаны мои координаты. Приезжайте обязательно. Сегодня или завтра. Я буду дома. Я буду ждать.

Выпалив эту скороговорку, она резко отвернулась и почти бегом бросилась прочь, как бы ища защиты у летчиков, выбравшихся из кабины.

– «Русская рулетка», – проворчал Скиф, бросивший взгляд на обложку, прежде чем начать спускаться по трапу. – Дурацкое название. Дурацкая книженция. Дурацкая история.

Раздражение было столь сильным, что он едва не выбросил книгу в исходящую паром лужу на бетоне, но внутренний голос посоветовал ему повременить, и Скиф подчинился. В конце концов, это ни к чему его не обязывало. Пока не обязывало.

* * *

В маршрутке было душно, как в тесной парилке, куда вздумалось втиснуться дюжине разнополых граждан, не удосужившихся снять одежду. Судя по миазмам, наполнившим салон микроавтобуса, воду в Астрахани давали с перебоями или же половина астраханцев состояла в тайной секте, запрещавшей адептам принимать душ, – одно из двух.

Динамики, закачивающие в салон фирменную смесь «Радио шансон», хрипели от натуги. Урки оплакивали безвозвратно ушедшую молодость, фраера веселились в ресторанном угаре, шмары влюблялись в тех и других, а менты позорные мешали жить честной братве, за что время от времени получали перо в бок. Поглощенный стенаниями приблатненных бардов, водитель игнорировал голоса пассажиров, а когда до него все-таки умудрялись докричаться, тормозил с таким остервенением, будто вынужденные остановки отвлекали его от основной работы. Дверь маршрутки открывалась плохо, а закрывалась еще хуже. Выходящих водитель раздраженно поторапливал, на входящих орал, выкручивая голову чуть ли не на сто восемьдесят градусов: «Закрой как положено! Сильнее!» Тем же, кто суетливо следовал его инструкциям, доставалось еще больше. «Вот, блин, хлопальщик попался, – возмущался водитель. – Чтоб крышкой твоего гроба так хлопали!»

Завершилось это тем, что дверцу заклинило окончательно. На очередной остановке ее не удалось открыть ни изнутри, ни снаружи. Очутившиеся в ловушке пассажиры заерзали на своих местах, ощущая приближение коллективного приступа клаустрофобии. Динамики оглушительно выдавали что-то про «небо в клетку, в клетку, клетку», позади перегородившей дорогу маршрутки образовалась пробка, автомобили сигналили непрерывно, как в день траура по Леониду Ильичу Брежневу.