Книга Караван дурмана, страница 65 – Сергей Донской

Он осекся. Марат издал невнятное бульканье.

Из крайнего двора, в котором должен был скрываться Садамчик, вышел черноволосый мужчина в грязных штанах и драном свитере, напоминающем издали кольчугу. Поверх свитера торчала рукоять заткнутого за пояс пистолета. В руках мужчина держал автомат, в котором бандиты без труда опознали «калашников» своего третьего, видимо, уже покойного товарища. До мужчины было шагов пятьдесят. Но даже с этого расстояния можно было заметить, что глаза у него неправдоподобно светлые, наверняка те самые, о которых возбужденно толковал своим командирам Садамчик, переживший нападение в столовой.

– Громов? – изумился Жасман.

Его голос прозвучал в вечерней тишине как крик вспугнутой птицы.

– Он самый, – подтвердил мужчина, не торопясь выходить на середину улицы, перечеркнутую его черной тенью. На фоне закатного неба он и сам походил на тень, только пропорционально сложенную и вертикально стоящую на широко расставленных ногах.

Жасман пожалел, что держит свой «АКМ» стволом вниз, как последний фраер. Марат был не в лучшем положении. Похоже, он уже наполовину умер от страха или, по крайней мере, онемел.

– Ну как, добрый вечер выдался или не очень? – весело спросил Громов, держа обоих бандитов на мушке.

На уходящей вдаль дороге за его спиной по-прежнему торчала далекая человеческая фигурка в кожанке и джинсах. Вот тебе и покер. С джокером в рукаве.

– Это ты называешь честным поединком? – хрипло возмутился Жасман.

– А кто говорил о честном поединке? – удивился Громов. – Я обещал прийти, и я пришел.

– Как… Как Манука, – пролепетал Марат и вдруг выбил зубами короткую звонкую дробь, заставившую Жасмана вздрогнуть.

– Держи себя в руках, – разозлился он, после чего повысил голос: – Мы не собирались тебя убивать, мужик. Предлагаю переговорить и разойтись миром.

– О чем переговорить? – еще сильнее удивился Громов.

– Но ты ведь для чего-то искал с нами встречи?

– Не для пустой болтовни, парень. Ты и сам это прекрасно понимаешь.

Конечно, Жасман понимал. Изобразив ухмылку, он прошептал, цедя слова сквозь зубы, чтобы не выдать себя движением губ:

– Когда кашляну, стреляем одновременно.

– Клац! – то ли согласился, то ли возразил Марат. – Клац-клац.

Бросив на него скучный взгляд, Громов нажал на спусковой крючок. Грохот автоматной очереди оглушил Жасмана, но ему показалось, что он слышит остервенелое чмоканье, с которым пули впиваются в грудь товарища. Это продолжалось секунды две-три. Все это время Марат удерживался на ногах, сотрясаясь при каждом попадании. Казалось, что сквозь него пропустили высокое напряжение. Жасман отчетливо видел, как из его спины вылетают рваные клочья, а из разинутого рта – кровавые сгустки, потом очередь оборвалась, и наступила мертвая тишина.

Марат продолжал стоять, раскачиваясь, как дерево на ветру. Мертвое дерево. Срубленное под корень.

Не в силах оторвать от него взгляда, Жасман услышал сквозь пробки, образовавшиеся у него в ушах:

– Ладно, если тебе так уж приспичило поговорить, я не возражаю. Выкладывай, что там у тебя наболело.

В этот момент Марат рухнул лицом вниз. Его изрешеченная спина дымилась.

– Наболело, – тупо повторял Жасман. – Наболело… Наболело?

– Ну, если ты собрался изображать из себя говорящего попугая, парень, то мне это неинтересно, – предупредил его Громов.

Рука Жасмана, стиснувшая автомат, упорно не желала слушаться хозяина. Ее парализовало. Умом Жасман понимал, что его единственный шанс – это открыть ответный огонь, но проклятая рука никак не поднималась, вот беда. Очень уж тяжелым оказался «АКМ». Прямо-таки неподъемным.

– Это мы напали на колонну с оружием, – сказал он, беспрестанно глотая набегающую слюну. Сплевывать под ноги он не решался. Светлоглазый противник мог истолковать это как вызов. Разумно ли бросать вызов, когда тебя держат под прицелом, а твой автомат направлен в землю и пользы от него – не больше, чем от обыкновенной палки.

– Продолжай, – кивнул Громов. Вид у него был вполне благосклонный, но «калашников» в его руках нетерпеливо повел стволом, давая понять, что лично ему на всю эту болтовню начхать – свинцовыми брызгами.

– Я могу бросить оружие и поднять руки, – предложил Жасман. – Он был почему-то уверен в том, что эти движения дадутся ему легко.

– Стой как стоишь. И не умолкай, пока я тебя не остановлю. Выговорись как следует.

– Мы напали на колонну с оружем. Водителей, э-э… ликвидировали.

– Всех? – быстро спросил Громов.

– Всех, – подтвердил Жасман, подозревая, что наградой за его мужественное признание будет короткая автоматная очередь. Или длинная, что не так уж и важно.

Но «калашников» молчал. Как и Громов, лицо которого окаменело.

– Охранники были вооружены, но они не успели оказать сопротивление, – продолжал Жасман, часто двигая кадыком. – Мы отслеживали те «КрАЗы» от самой границы. Маршрут был известен заранее.

– Документы водителей сохранились? – осведомился Громов.

– Зачем? Мы их сожгли. Трупы бросили на месте. Говорят, от них почти ничего не осталось. Тут завелась собачья стая, которая…

– Про собачью стаю я знаю. Их нынче чересчур много развелось, собачьих стай… Дальше.

– Оружие мы обменяли на семьдесят килограммов героина, он находится в погребе Тулигена.

– Кто таков?

– Местный житель. Его дом по правой стороне улицы, в самом конце. – Жасман не решился отвернуться, чтобы показать на упомянутый дом. Просто уточнил: – Голубые ворота. На них Чебурашка намалеван, здоровенный, как медведь. Не ошибетесь.

– Не ошибусь, можешь быть уверен. Дальше.

– Напротив наши тачки стоят, «Нива» и «газик». В «газике» сложено оружие: автоматы, пистолеты, пулемет, несколько РПГ. Это такие…

– Не утруждай себя комментариями. Дальше.

– Сегодня ночью за наркотой должны приехать заказчики. Москвичи. Братья Рубинчики. Они нам пятьдесят штук зелени везут за работу. – Жасман оживился: – А героина в мешке примерно на лимон баксов. Если у вас есть канал сбыта в России, то…

– Канал есть в стволе автомата, который на тебя направлен, – перебил его Громов. – Не отвлекайся. Кроме тебя и Рубинчиков еще кто-нибудь причастен к нападению?

– Здешний бай, Сарым Исатаевич Кабиров. Сволочь пузатая, а не человек. Кровосос. – Жасман чуть не поперхнулся слюной, которую забыл проглотить. – Всю степь под себя подмял, рабов держит, во дворце живет. Это в двадцати километрах отсюда, на север. Центральная усадьба бывшего колхоза.

– Много у него людей?

– Тех, которые с пушками умеют обращаться, человек пять, а тех, которые эти пушки для пущей важности таскают, – раза в три больше. Доля Кабирова – десять штук. Завтра он ждет меня у себя дома. У него день рождения, у байбака жирного.