Книга Караван дурмана, страница 69 – Сергей Донской

– Вот что! Или выкладывай, что там у тебя на уме, или выметайся. Только театра одного актера мне сейчас не хватало.

– Это не театр, это жизнь. Реальная жизнь, без прикрас. Полная грязи, несправедливости, жестокости. – Корольков яростно щелкнул суставами переплетенных пальцев. – Особенно остро это понимаешь в таких диких краях, как эти, где выживают лишь сильнейшие.

– Или те, кто к ним примазался, – заметила Ленка.

– Нет. Никто ни к кому не примазывался. Нас свела судьба. Твой отец как-то сказал мне, что мы – одна команда, и это действительно так. Наталья не в счет, она выбрала свою дорогу, что ж, попутного ей ветра. Но мы втроем выдержали выпавшие на нашу долю испытания. – Заподозрив, что это звучит чересчур пафосно, Корольков поправился: – Окунулись в дерьмо с головой и вынырнули в том же составе. Для чего?

– Понятия не имею, для чего некоторые окунаются в дерьмо.

– Хорошо, скажем так: прошли огонь, воду и медные трубы.

– Прицепом, – обронила Ленка.

– Прицепом?

– На буксире у моего отца.

– Не в этом дело, – поморщился Корольков. – Оглянись назад. Что ты видишь?

– Ну, бандитская «Нива» стоит.

– А в ней что?

– В ней спит мой отец, который в одиночку расправился с ее бывшими владельцами.

– Не только. В ней наша награда. Компенсация за те опасности, через которые мы прошли. – Корольков прижал руки к груди. – Честное слово, я очень уважаю твоего отца, но его предложение сжечь миллион долларов – это же чистейшей воды безумие.

– Скажи ему об этом.

– Бесполезно.

– Чего же ты хочешь от меня? – вкрадчиво поинтересовалась Ленка. – Чего добиваешься?

– Уговори отца не делать глупостей, – жарко заговорил Корольков. – Он тебя послушается. Героин можно вывезти в Россию и сбыть, а деньги поделить на троих.

– Да у тебя прямо-таки наполеоновские планы! Вот уж губы раскатал, так раскатал. А морда не треснет?

Корольков потупился, признавая чрезмерность своих амбиций.

– Ладно. Я согласен на четвертую часть. Даже на пятую. Вам с отцом перепадет приличная сумма. Тебе ведь тоже нужны деньги, Леночка. Все-таки молодая вдова, мать-одиночка. Дочурку-то как-то растить надо? Надо. Мужа не воротишь? Не воротишь. И потом, не зря говорят, что деньги не пахнут.

– Такие – пахнут, – возразила Ленка. – Еще как.

– Послушай, – заторопился Корольков, – ты не понимаешь, от чего отказываешься. Мы можем организовать какой-нибудь совместный бизнес, ты и я. В конце концов, у меня приличная квартира, и, если ты захочешь перебраться в Москву, я буду только рад, потому что…

Ленкины глаза опасно сверкнули, оборвав собеседника на полуслове.

– Теперь я вижу, что ты действительно окунулся в дерьмо, – процедила она. – С головой. Да только ты не вынырнул, Игорек. Так и пребываешь в самой гуще. Проваливай! От тебя несет, как… Как от твоих поганых денег.

Выбравшись наружу, Корольков побрел прочь с понурым видом побитой собаки, но, не пройдя и пяти шагов, вернулся к машине и просунул в нее голову.

– Извини меня, – его голос дрогнул. – Сам не знаю, зачем к тебе с этими глупыми разговорами пристал. Жаба давит, понимаешь? Ведь такие бабки пропадают! – Он жалко улыбался, но взгляд его был пристальным.

– Это все? – осведомилась Ленка, вскинув голову так, словно всю жизнь училась этому искусству у особ королевской крови.

– Не рассказывай о нашем разговоре отцу, ладно? – просительно произнес Корольков. – Он не так меня поймет.

– Он-то как раз поймет тебя правильно.

– Ну, Леночка…

– Иди уже, змей-искуситель. – Ленка пренебрежительно махнула рукой и отвернулась. – Вернее, ползи.

– Спасибо тебе, – сказал Корольков, пятясь. Его язык беспрестанно ощупывал потрескавшиеся губы, а взгляд был застывшим, оцепеневшим.

* * *

В назначенный срок Ленка разбудила отца.

– Теперь поспи ты, – предложил ей Громов.

– А ты останешься на боевом посту в гордом одиночестве, да? – спросила Ленка. – Будешь пялиться в темноту и играть желваками?

– Пялиться в темноту совсем не обязательно, достаточно держать ушки на макушке. Шум двигателя будет слышен издалека. Мы ведь в степи.

– В степи. Господи, как я ее ненавижу!

Громов выбрался наружу, чтобы осторожно погладить дочь по волосам.

– Ничего, девочка. Скоро мы повернем обратно. Осталось потерпеть совсем немного.

– Всю оставшуюся жизнь, – возразила Ленка, прежде чем отойти со сложенными на груди руками.

Громов вздохнул, постоял с минуту в одиночестве, а потом неожиданно сорвался с места и помчался по дороге так стремительно, как будто преследовал какого-то невидимого врага, самого заклятого из всех, которого может нажить себе человек.

Проследив за его удаляющейся фигурой, Корольков несколько раз присел, наклонился и стал вертеть шеей, словно проверяя, насколько надежно сидит на ней его голова. Когда он принялся скакать на месте, его щеки запрыгали почти так же активно, как он сам, а селезенка откликнулась на сотрясение короткими всхлипами.

– Как самочувствие, Игорь? – поинтересовался Громов, бесшумно возникший из темноты.

– Отличное, – откликнулся порядком запыхавшийся Корольков. – А настроение – самое боевое. – Он вытащил из-за пояса свой пистолет, повертел его в руках, потом подышал на ребристую затворную рамку и принялся протирать ее рукавом своего пальто.

– Спрячь, – нахмурился Громов. – Стрелять тебе не придется.

– А вдруг? – Корольков прицелился из пистолета в темноту, щелкнул языком и сказал: – Знаете, благодаря этому путешествию я сильно изменился. В лучшую сторону. Избавился от многих комплексов, которые только мешают жить.

– М-м? Например?

– Нужно быть хладнокровным и жестоким. Как вы. Никаких бессмысленных рефлексий, никаких терзаний и угрызений совести. – Корольков крутнул пистолет на пальце и, заткнув его за пояс, произнес: – И это правильно.

– Слей-ка мне воду, – попросил Громов, между бровями которого образовалось две вертикальные складки.

– Сначала я размышлял, неужели все это было действительно необходимо? – произнес Корольков, свинчивая колпачок с пластиковой бутылки.

– Лей на руки.

– Я имею в виду то, как вы обошлись с раненым бандитом… Потом этот обыск мертвецов, этот плевок в лицо трупа…

Покончивший с умыванием Громов занялся чисткой зубов.

– Тогда я наблюдал за вами с ужасом: неужели такое возможно? – продолжал Корольков.

– М-м?

– А теперь точно знаю: с бандитами иначе нельзя. Они убийцы, насильники, дегенераты. Топтать людей и заставлять их кричать от боли доставляет им удовольствие. Пусть же теперь сами мучаются перед смертью. Вы очень правильно обошлись с Жасманом. Ваша жестокость совершенно оправданна.